– Понятно, а потом?
– Потом Вахаев повел нас на мост, а то, если бы немцы успели подготовиться, было бы жарко. Мост мы взяли, но Васька Полежаев погиб, и Мустафа Карачурин, да ранили еще троих. Семена Дежкина не сильно, а вот Никифору Вакулину и Оське Кацману досталось. Никифор, говорят, выкарабкается, а Кацман не жилец, гансы ему в живот три пули вкатили. Такие вот дела, товарищ капитан.
– Ну, потери на войне – это обычное дело, мы убиваем их, они убивают нас.
– Понимаю головой, но душой понять не могу, Полежаев гармонистом был, видели бы вы, как он на гармони «Катюшу» играл, ну или «Трех танкистов», мы с ним так сдружились… Эх!
– Василь, жизнь такая, зато Полежаев и другие погибли, сражаясь за Родину, понимаешь? Разве лучше бы было, если они умерли бы в лагере для военнопленных? Ты же там побывал, сам же понимаешь, что к чему.
– Виноват, товарищ капитан.
– А Вахаев где?
– Спит он, больше суток на ногах был, уморился парубок, ну мы и не стали будить, пусть спит.
– Пусть спит, а мост уже заминировали?
– Да первым делом, сам товарищ Смирницкий собственноручно да собственноножно заминировал, так что все в порядке, товарищ капитан.
– Ладно, брат Василь, пойду я, благодарю за службу.
– Служу Советскому Союзу!
В сторожке, на мосту, зуммерил телефон, а разведчики Мамбеткулов, Истомин и Корнеев развлекались. Они материли немцев, и если последние двое облагали гитлеровцев исключительно на великом и могучем, то Мамбеткулов разнообразил слух гитлеровцев перлами степного киргизского, горного таджикского и полевого узбекского матов. Пусть, злее будут, хоть и громко они матерятся, на весь мост слышно, так можно и без телефона до Берлина докричаться. Не знаю насчет Берлина, но в Варшаве их точно слышно.
– Здравия желаю, товарищи бойцы.
Все трое ругателей сразу замолчали, сделав ангельские личика, а Истомин без звука уложил трубку гитлеровского телефона на место (типа, я не я, и корова не моя).
– И что же тут происходит, товарищи?
– Да ничего особенного, товарищ капитан, так, с врагом общаемся, – докладывает Мамбеткулов.
– Ладно, продолжайте общаться с неприятелем, но… Ребята, вы свое общение можете сделать чуть тише, ведь рядом Замостье, и там часть мирных жителей понимает русский язык. Мне кажется, орать при общении с фашистами, что именно вы с ними сделаете, да каким образом, да в каких позах, как-то некультурно.
– Виноваты, товарищ капитан, исправимся.
– Да ладно, черт, конечно, с вами, но впредь иногда и головой подумать полезно.
Всего наша полоса обороны занимает около пятнадцати километров, иной скажет, тут и нормальной дивизии не хватит, и будет прав, но! Полноценной дивизии не хватит, если обороняться даже на десятикилометровом участке, если, так сказать, позиции в степи, например. А у нас это берег реки, причем не менее пяти километров полосы нашей обороны это болота, ну и лес тоже занимает немало места. Согласно нашим предположениям, противник сможет наступать лишь в пяти точках, и первое возможное место нападения гитлеровцев – это мост у самого Замостья. Или возможны варианты: у деревень Аловаки и Дзядово, потому что рядом с этими населенными пунктами есть брод. Ну и два возможных места переправы – это окрестности деревни Гайдуки, потому что там река течет спокойно, и при желании на плотах враг может переправиться, ну, или построив понтонный мост. И последнее место, где фашисты теоретически смогли бы перейти реку, – это наш любимый мост у ДОТа «Лесистая горка».