Беба назвал место последнего своего турне.
— Знаю. Работал. Теплостанцию строили. Еще где бывал?
— Сахалин, — сказал Беба уверенно. На Сахалин Леня Химушев в самом деле пытался их повезти однажды, но получилась промашка с пропуском в погранзону.
— Работал. Микрорайон в Южно-Сахалинске отгрохали. Слыхал?
— Ну как же! — солидно солгал Беба.
— В Мирном бывал?
— Нет.
— Я его с колышка. Эх, была жизнь! Работа, а не волынка. И зарплата тебе щелкает-щелкает, не надо ее считать, потому что хватало.
— А как сюда?
— Надоел за три года якутский мороз. Решил погреться. Греюсь вот третий год. Надоело!
— Что надоело?
— Юг надоел, язви его в душу. Ты туристом: дыню жевать и на минарет глаз поставить. А мне эти дыни и минареты… Старый директор на Хантайку зовет. Пишет, что будет дело. Махну! Кончу дом и махну. Мороз во сие вижу. Вот так.
Мимо окон с натужным воем прополз тяжко груженный «Урал».
— Везет-таки, волынщик проклятый! — сказал Негатив. Бросил на стол трешницу, не прощаясь, погрохотал залепленными известью сапогами к выходу.
Тотчас на освободившееся место сел быстрый и тонкий узбек. Он был в красной нейлоновой рубашке, при галстуке, и, надо же, чудо, лицо его было сухо, без малейших следов пота. Нейлон-то в такую жару! Лицо не то что было сухо, а матово отсвечивало в своей сухой смуглоте.
Официантка без разговоров принесла и поставила шесть бутылок.
— Норма! — улыбнулся узбек. — Пиво бывает редко. Пьем по шесть. Кто может, тот больше. В Хиву?
— Ага, — не удивляясь уже, сказал Беба.
— Хорошее место. Памятник старины. Все старое, как при ханах.
— Да-а!
— А Куня-Ургенч? Совсем старое место. Окончательно памятник старины. В Куня-Ургенч туристы не ездят. — Узбек вздохнул и поднял тонкий, музыкальной конструкции палец. — Отдельные, умные ездят. Столица Хорезма! Алгебру знаешь?
— Учил.
— А где выдумали, знаешь? В Куня-Ургенче! А Тимур что разрушал, знаешь? Куня-Ургенч! Ничего туристы не знают. Между прочим… я там родился.
Узбек ловким жестом открыл бутылку о край стола, и темное пиво потекло в стакан.
— Женщины у вас красивые, — дипломатично начал Беба.
— Красивые? Почему красивые? Конечно, красивые! В Москве тоже красивые!
— А что, они украшения не носят? Мониста там всякие, в общем, золото.
— Какое золото? Современные девушки — сами золото!
— А я читал, что узбечки носят.
— Про это у стариков спроси.
— А в Нукусе есть старики?
— Нукус — новый город. От Ташкента не отличишь на главной площади.
— Ну, а базар у вас есть? Торгуют там, продают.
— Разумеется, есть, — и узбек (удивительно было, как в тонкое тело его все это вмещалось) осушил третью бутылку пива.