Наташка встретила её многозначительным взглядом. Пила чай на кухне, сидела на подоконнике, поджав под себя одну ногу, и ухмылялась. Маша попыталась эту ухмылку проигнорировать, прошла мимо подруги и без сил опустилась на стул. Молчала. Наташа приглядывалась к ней с неподдельным любопытством. Потом с намёком поинтересовалась:
- Ну что? Ты это сделала?
- Что? – переспросила Маша без всяких эмоций. На них уже сил не осталось.
- Стасику отомстила?
Маша потёрла переносицу.
- Наташка, мне конец. Моя жизнь кончена.
- Ой, да брось! На Стасе свет клином не сошёлся.
- Стас здесь не причём, - простонала Маша. – Дело в Харламове!
- А что с Харламовым? По-моему, с ним как раз всё в порядке. – Наташка даже засмеялась после этих слов и наблюдая за страданием на Машином лице. – Я не права?
- Молчи.
- Что? Маш, ты ведь с ним переспала?
- Не понимаю, ты-то чему радуешься?
- Тому, что дело сдвинулось с мёртвой точки. Я хочу, чтобы ты сказала своё решительное «нет» зависимости Стаса от маменьки. А как это можно сделать, если не с помощью другого мужика?
- Наташ, он его племянник!
- Какое тебе дело?
- Ты говоришь какие-то странные вещи, - поразилась Маша. – Как какое дело? По меньшей мере, это аморально.
- Боже, сколько трагизма. Но ты-то как? Точнее, твой потенциальный начальник как? Хорош? Судя по костюму, он должен быть хорош, Маня. Не разочаровывай меня, прошу.
- Замолчи, - снова попросила её Маша. Поднялась и из кухни вышла. Но крикнула: - Мне Стас звонил вечером, а я не слышала! Ты понимаешь? Он звонил, он хотел что-то сказать, а я в это время!..
- А ты в это время ему со всей страстью мстила, - воодушевлённо закончила Наташка и тут же добавила: - Как же мне всё это нравится!
- Потому что ты испорченная!
- Возможно. Я бы на твоём месте не убивалась.
- Не сомневаюсь.
Как говорится, чужую беду руками разведу. Маша тоже не раз и не два давала советы насчёт личной жизни подружкам и приятельницам. Со стороны казалось, что лучше знаешь, больше понимаешь, но когда у тебя внутри всё узлом закручивается, мыслить рационально трудно. И чужие советы воспринимаются, как вмешательство в сокровенное. В чём никто, кроме тебя, не смыслит и не разбирается. Вот и Наташка решила, что может ставить оценки Стасу и Харламову, соревнование им устроила.
Маша закрылась в ванной, сняла мятое платье и остановилась перед большим зеркалом, на себя смотрела. И снова задавалась одним и тем же вопросом: что она натворила? А следом напрашивался другой, более серьёзный и страшный: каковы будут последствия её безрассудности?
Она была виновата, без сомнения. Понимала, что совершила огромную ошибку, что всё испортила и теперь непонятно, как встретиться со Стасом и посмотреть ему в глаза, но в то же время внутри не было пустоты. Пугающей, тянущей, которая приходит с чувством вины и отчаянием. Маша себя не казнила, просто понимала, что неправа. Но прошлая ночь… нельзя взять и возненавидеть себя за то, что принесло удовольствие и удовлетворение, даже психологическое. Что Дмитрию Александровичу удалось превосходно, так это избавить её от мыслей о Стасе. По крайней мере, на эту ночь, и именно за это Маша вину и чувствовала. Какая же это любовь, та самая, огромная, которую она себе нарисовала и разукрасила во все цвета радуги, если в трудный момент, она взяла и отвлеклась на другое, на другого. И чувствовала рядом с ним лёгкость и полёт. И только наутро осознала масштаб произошедшего.