До звонка начальнице Маша тоже не дозрела, у неё был ещё один законный отгул, и лишиться его она была не готова. Внутренний голос, коварный, но всегда справедливый, подсказывал, что на самом деле она не горит желанием появляться в офисе адвокатской конторы, в которой отработала два года. Отработала честно, со всей старательностью. И на самом деле ей хочется, хочется позвонить этому змею-искусителю и услышать его предложение. Если ему ещё есть, что ей предложить.
Вот только, как оказалось, телефон Харламова был вне доступа. Маша позвонила раз, другой, через какое-то время решила предпринять ещё одну попытку, и вот тогда себя остановила. Что она делает? Хочет, чтобы он увидел на телефоне двадцать пропущенных вызовов от неё и всерьёз призадумался, а не сошла ли она с ума? Но просто оставить телефон в покое и забыть на время о Дмитрии Александровиче не получилось, и Маша решила позвонить в офис его конторы и поинтересоваться у его секретаря, стоит ли в ближайшее время планировать встречу с главным начальником.
Кстати, Харламов отлично вышколил сотрудников. Чего-то добиться от них, какой-то чёткой, понятной и достоверной информации, было невозможно. Все ответы его секретарши напоминали ответы политиков на вопросы граждан в период предвыборной агитации. Сплошные обещания сообщить, перезвонить, передать, и никакой определённости и уверенности, что это будет сделано. Скорее всего, её звонок не сочтут важным, и информация о нём на стол к Харламову так и не попадёт. Поэтому следовало что-то предпринять и как-то запомниться.
- Скажите, он из Москвы вернулся? Есть смысл звонить ему завтра?
На том конце провода повисло недолгое молчание, после чего Машу попросили:
- Назовитесь ещё раз. Я передам, что вы звонили.
Вот так вот, эта вежливая женщина в первый раз даже не подумала записать её имя.
Пришла странная апатия. После нескольких дней, наполненных переживаниями и тревогами, Маша оказалась в одиночестве, лежала на диване в своей комнате, и, казалось, что ей не хватает наполненности. В душе, в сознании, в жизни в целом. Хотелось совершить подвиг. Честно. Или что-то безрассудное, что за собой и потянет необходимость проявить себя, наполнить жизнь смыслом. А Маша лежала, смотрела в потолок и слушала тишину. А когда слушаешь тишину, чувствуешь себя брошенной и никому не нужной. Кажется, что это и есть твоя жизнь, и все твои проблемы скапливаются в этой тишине, и тебе бежать хочется, чтобы не думать. Сбежать туда, где шумно, где жизнь и нет времени на сомнения.
Телефон зазвонил так неожиданно, что Маша испугалась. За окном уже сгущались сумерки, приближалась ночь, и она перестала ждать звонков и каких-либо известий. Лежала и вспоминала, когда в последний раз ей приходилось вот так грустить и анализировать происходящее в своей жизни. Это точно было до Стаса. После встречи с ним, Маша искренне верила, что лично для неё всё понятно и достаточно ясно. Что она повзрослела и принимает взрослые решения. И вот снова крутится с боку на бок на своём диванчике, чувствуя душевную маету от неопределённости, в которой оказалась.