Если объяснять кратко, то он старался обучить меня как можно лучше, и, несмотря на то, что это была для него неизведанная область, помочь мне в странствиях по моему новому лесу. Он по-прежнему отказывался признавать мои успехи, но не из зависти, а из принципа: его здравому смыслу, привыкшему к строгому порядку, претила мысль, что мои кое-как сляпанные заклинания работали, и он с одинаковой неприязнью наблюдал как мои успехи, так и очевидные промахи.
Месяц спустя после начала моего обучения он наблюдал за моими попытками создать иллюзию цветка:
— Не понимаю, — сказала я, а на самом деле, простонала: это было невероятно трудно. Три мои первые попытки были похожи на поделки из тряпья. Сейчас мне удалось состряпать более-менее приличный шиповник, если только не пытаться его понюхать: — Куда проще вырастить настоящую розу. Зачем же мучиться?
— Все зависит от масштаба, — пояснил он. — Уверяю тебя, куда проще создать иллюзию армии, чем созвать настоящую. Да как же это работает? — выпалил он, как с ним иногда случалось, когда убогость моей волшбы доводило его до белого каления. — Ты ведь даже не поддерживаешь заклинание… ни словом, ни жестом…
— Но тем не менее, я даю волшебству силу. Много сил, — безрадостно ответила я.
Те первые несколько заклинаний, которые получились меня без чего-то похожего на магическое выдирание зубов, были таким огромным облегчением, что я уже было решила, что самое худшее позади, и сейчас, когда я разобралась, как это работает — что бы там не говорил по этому поводу Дракон — остальное будет просто. Но скоро я убедилась, что не права. Отчаяние и ужас подпитывали мои первые попытки, а мои следующие попытки были сродни моему первому опыту, когда Дракон пытался меня научить своему волшебству, самым легким заклятиям, которые, по его ожиданиям, я должна была выполнять легко. И я в самом деле легко с ними справилась. Тут он начал учить меня настоящим заклинаниям, и худшее снова вернулось… если не по-прежнему невыносимо, то по крайней мере, с чрезвычайными трудностями.
— Как же ты вкладываешь в него волшебство? — спросил он сквозь зубы.
— Просто уже нашла тропу! — ответила я. — Уже стою на ней. Разве вы не… чувствуете? — отрывисто спросила я и протянула ему руку с цветком. Он нахмурился и охватил его руками, произнося:
— Vadiya rusha ilikad tuhi, — и на мою иллюзию наложилась вторая: две розы одна в другой. Его вариант довольно предсказуемо имел тройной ряд идеальных лепестков и тонкий аромат.
— Постарайся сделать такую же, — сказал он отрешенно. Его пальцы слегка шевелились, и мелкими шажками мы довели наши иллюзии до такой степени схожести, что было невозможно сказать, где чья. Внезапно он сказал: — Ах, — и в ту же секунду я начала видеть его заклинание: почти такое же, как состоящий из сверкающих деталей странный часовой механизм на его столе. Со странным импульсом я попыталась сравнить наши заклинания: его я представила мельничным колесом, а мое стремительным потоком, которое его движит.