Вначале он этому противился, пытаясь четко придерживаться своего стиля, но мое волшебство протянуло ему руку помощи, и, по чуть-чуть, он начал читать, пусть и не уняв резкости, но согласно заданному мною ритму. Он выделил место под мои импровизации, позволил им задышать. Мы вместе перевернули страницу и продолжили без остановки. Уже к середине этой страницы изливающееся из нас заклинание превратилось в музыку. Его голос чуть хрипло произносил слова, а я тем временем пропевала их ниже или выше, и внезапно, и ошеломительно, нам стало гораздо легче.
Нет… не легче. Это совсем не точное для этого слово. Он сжал мою руку крепче, наши пальцы сплелись, как и наши силы. Заклинание пело, изливаясь сквозь нас без усилий, словно ручей вниз с холма. Теперь его было труднее остановить, чем поддерживать.
Теперь я поняла, почему он не мог подыскать нужные слова, чтобы объяснить суть; почему не мог твердо дать ответ, поможет это заклинание Касе или нет. Призывание вовсе не вызывало какой-либо предмет или чудовище, не вызывало всплеск силы, ни огня, ни молнии. Все, что оно делало, это наполняло помещение чистым холодным светом, но не настолько ярким, чтобы ослепить. Но в этом свечении все, на что ни посмотри, выглядело иначе. Камни стен стали полупрозрачными: внутри словно реки двигались прожилки, и когда я проследила за ними, они рассказали мне историю. Странную, бесконечную историю совершенно отличную от человеческих, очень медленную и далекую, которая напомнила мне о том, как я сама была каменной. Голубое пламя, танцующее в чаше, дремало в бесконечном сне, напевая себе зацикленную на себе колыбель. Я заглянула вглубь пламени и увидела храм, откуда был принесен этот огонь, находившийся очень далеко отсюда и давно ставший руинами. И все равно, я внезапно узнала, где именно стоял этот храм, и как сотворить заклинание, чтобы сохранить после себя вечный огонь. Резные стены гробницы, сверкая надписью, зажили собственной жизнью. Если смотреть на нее достаточно долго, то, я была в этом уверена, ее можно прочесть.
Загремели цепи. Кася яростно завозилась, и грохот цепей по камню прозвучал бы почти невыносимо, если бы заклинание оставило для него место. Но скрежет превратился в тихий грохот где-то далеко, и это не отвлекало меня от заклинания. Я даже не взглянула на нее. Еще рано. Когда посмотрю, я узнаю все. Если Каси больше нет, если от нее ничего не осталось — я это узнаю. Мы читали заклинание, и я смотрела на страницы, боясь поднять голову. Он чуть приподнимал каждую, и я подхватывала ее и осторожно переворачивала. Стопка прочтенных страниц продолжала расти, и заклинание текло сквозь нас, и, наконец, с тяжестью в груди, я подняла голову.