Бабка, которая его выходила, через год сама на тот свет отправилась. А он так и остался в ее развалюхе жить, а чтобы на харчи себе зарабатывать, подрядился пасти небольшой станичный табун.
— Охота небось на коне погарцевать? — спросил Кривой Яшка.
— Охота, — признался Дмитрий.
— Ну на, пробежись чуток. Только в седле–то сидеть умеешь?
— Умею, — соврал Дмитрий.
На лошадях он, конечно, ездил, а вот в седле сидеть еще не приходилось. Откуда у пацанов седла? Уздечку дадут, и то рад–радешенек. А обычно бывало так: ребята, что постарше, поймают на выгоне лошаденку, такую, что ей по древности лет и бегать–то неохота, путо на шею привяжут, вот тебе и вся сбруя, держись только, а лошадь сама куда надо довезет. А тут хоть и потрепанное, вытертое, а все–таки седло.
Кривой Яшка слез с лошади, отдал повод мальчугану:
— А ну посмотрим, какой ты казак.
Дмитрий взял повод, посмотрел по сторонам, с какого бы пригорка в седло залезть, — уж больно лошадь высокая.
— Подсадить, что ли? — предложил табунщик.
— Не, я сам. — Дмитрий накинул повод на шею коня, уцепился одной рукой за гриву, подпрыгнул, дотянулся до чересседельника и взобрался в седло.
— Хитер бобер, — довольно покрутил ус Кривой Яшка. — А ну давай вон тех кобыл заверни, так и норовят в овес залезть.
Дмитрий уселся поудобнее, коленями в потники уперся, рукой за луку седла ухватился, другой — за повод и… пошел. Попробовал рысцой, трясет сильно, того и гляди из седла вылетишь. Тогда он повод отпустил, хлестнул свободным концом его по лошадиной шее, свистнул, и пошел вороной размашистым мягким галопом. Только грива перед лицом волнами заиграла, зашуршал в ушах теплый ветер, ударил в глаза тонкими, невидимыми струями, вышиб слезу. Благодать. Наслаждение неописуемое.
Дмитрий быстро догнал отбившихся от табуна кобыл, пригнал к реке, подъехал к табунщику, слез с коня.
— Спасибо, дядь!
— Не за что. А ты молодец. В коня, как клещ, вцепился. Можешь ездить, кавалерист из тебя получится. Если батька разрешит, приходи еще. Дам покататься.
— Нет у меня папаньки. — Дмитрий опустил голову. — Беляки убили.
Табунщик присел перед ним, взял за плечи, внимательно посмотрел в глаза.
— Прости, сынок, прости. Не знал. — А потом уже веселее: — Знаешь что? Будешь у меня ординарцем, хочешь? Коней поможешь пасти. Вот этот твоим боевым конем будет. Согласен?
Глаза Дмитрия вновь радостно загорелись:
— Согласен.
С этого дня Дмитрий все чаще и чаще убегал в степь, туда, где пасся табун. Дядя Яша оказался человеком веселым, большим мастером рассказывать всякие интересные, смешные и страшные истории.