В последующие несколько дней бригада жила своей обычной фронтовой жизнью.
Вражеские танки частенько появлялись вблизи территорий, контролируемых советскими войсками, однако в большие бои не ввязывались, предпочитая короткие перестрелки. На первый взгляд казалось, что на этом участке фронта установилось некое равновесие сил, заставляющее обе стороны проявлять сдержанность.
Но на самом деле положение с каждым днем становилось все более взрывоопасным. Наши разведчики, которые ежечасно прощупывали не только ближние вражеские подступы, но и ходили по тылам противника, приносили вести одна другой тревожнее.
На оперативной карте у Катукова в районе села Скирманова запестрели отметки о дислокации там все новых и новых вражеских боевых групп: Скирманово — 35 танков и батальон пехоты, кладбище — система блиндажей и дзотов, высота 264,3 — несколько танков и взвод автоматчиков, Козлово — 10 танков и рота пехоты, западная окраина Скирманово — замаскированные пушки и минометные гнезда, врытые в землю танки.
Бригадная разведка, да и разведчики Панфилова и Доватора, заметила, что в гитлеровских частях, скапливающихся в этом районе, появились солдаты, воевавшие во Франции и Румынии, танкисты, переброшенные из Греции и Африки.
По всему было видно, что враг готовит здесь мощный удар.
Анализируя обстановку, Катуков записал:
«Скирманово и Козлово выдвинуты как опорные пункты немцев, вклиненные в расположение армии Рокоссовского «языком» на север, и служат плацдармом для выхода на шоссе Волоколамск — Истра и дальнейшего наступления на Москву.
Из района Скирманово — Козлово немцы обстреливают Волоколамское шоссе».
«Язык» этот надо было отсечь во что бы то ни стало. Иначе с образовавшегося выступа враг мог нанести удар в направлении Новопетровского, где тоже было замечено сосредоточение крупной группировки войск противника, и тогда окруженными могли оказаться сразу и 4‑я танковая бригада, и дивизия Панфилова, и корпус Доватора.
Скирманово оказалось крепким орешком. Несколько лобовых атак на село не дали результатов, и тогда решено было увеличить силы атакующих за счет соседних частей и ударить с флангов. Кроме того, Катуков решил применить одну хитрость.
В эти дни выпало много снега, все кругом сразу стало белым–бело, и комбриг приказал выкрасить танки в белый цвет. «Белый танк хоть в поле, хоть в лесу одинаково плохо виден, — думал он. — Вот и пусть фашисты посуетятся, понервничают, когда увидят наши танки у себя под носом».
Бригада начала готовиться к операции. Накануне штурма Катуков собрал на совещание всех командиров, а затем, после детального обсуждения плана будущего боя, провел рекогносцировку местности. Несколько часов танкисты, увязая в снегу, намечали трассы для более удобного и безопасного прохода танков. Дольше всех пробыли в лесу офицеры роты Александра Бурды, которой ставилась особо трудная задача — прорвать оборону противника в районе кладбища, где, по данным разведки, было оборудовано несколько дзотов и спрятаны противотанковые орудия.