***
— Не могу.
У меня вырывается стон, спина выгибается от боли. К моим вискам прикреплены электроды, а тело крепко пристегнуто ремнями к креслу. Лампы над головой становятся ярче. Их свет больно бьет по мозгам, но я не могу даже голову отвернуть.
— Еще раз, — скрипит зубами сенатор.
За пультом управления сидит Рекс. Он увеличивает мощность, и боль в голове усиливается.
Перед глазами встает коридор, который ведет к моей тюремной камере, но я сопротивляюсь, чтобы не отправиться в прошлое. Стоит мне показать им, на что я способна, и все — пиши пропало. Сенатор никогда не оставит меня в покое. Уж она-то постарается, чтобы я никогда не смогла вернуться в прошлое и исправить свои ошибки.
Напряжение столь высоко, что я опять не могу сдержать стон. Зубы выбивают дробь, а в уголке губ собирается слюна. Часть меня уже вырвалась из тела, но усилием воли я обуздываю себя. Крепко стискиваю подлокотники — просто так я не сдамся. Это как игра в гляделки, но чем дольше я держусь, тем больнее становится, тем сильнее телу хочется моргнуть.
— Хватит! — вскрикивает мама, пытаясь пробиться сквозь толпу отморозков из мафии, которые следят за каждым нашим шагом. — Ей же больно! У нее не получается.
— Лучше надейся на обратное.
— А не получится — так мне поручено подчистить все хвосты, — сообщает парень с татуировкой золотого дракона, — И ты, и твоя семейка — опасные свидетели.
Не вижу маму, но в ее голосе слышится страх.
— Позвольте вколоть ей какое-нибудь обезболивающее. Она не может собраться с мыслями. Как можно хоть на чем-то сосредоточиться при такой боли?! Умоляю, дайте мне всего лишь пару минут.
— У тебя пять минут, — объявляет сенатор. — После этого должны появиться результаты, Миранда.
Пару мгновений спустя дверь с щелчком закрывается, оставляя нас одних. Мама нажимает на какие-то кнопки, и сдерживающие меня путы ослабевают. Напряжение в голове резко исчезает, словно лопнувший шарик. Мама делает мне укол, и я тут же, открыв рот, начинаю глотать воздух.
— Мам? — из последних сил шепчу я.
— О милая! — Она гладит меня по голове. — Надо придумать, как дать им то, чего они хотят.
Я качаю головой.
— Тем самым мы подпишем тебе смертный приговор, и они уже никогда от меня не отстанут. Я должна все исправить. И исправить прямо сейчас, мам.
— Но как? — хмурится она.
— Отправиться в прошлое, — с усталой улыбкой отвечаю я.
На ее лице читается растерянность.
— Но это же невозможно. У тебя несколько часов ничего не получалось.
— Я просто не старалась, а наоборот сдерживалась.
Мама сжимает мою ладонь.
— Ты можешь… можешь умереть.