— Я не могу говорить об этом. Не с тобой. Прости. — Папа отворачивается. — Охрана!
— Нет, — шепчу я, наклоняясь вперед. — Папочка, что мама делала в агентстве до своей смерти?
Я выпаливаю это, не подумав, и во мне тут же вспыхивает желание испариться и умереть. Папа поднимает руку, прося охранника дать ему еще немного времени. Отличная работа! Я умудрилась выболтать свой секрет теперь уже двум людям. С таким же успехом можно было разместить официальное заявление в газете. Я не чувствую ничего, кроме ненависти к самой себе за то, что сделала с папой, мамой и всем миром.
— Лара, почему ты сказала «до смерти»? — тихо спрашивает отец.
— Вырвалось просто, — отвечаю я, поднимая к нему залитое слезами лицо. — Я имела в виду… когда в нее стреляли.
— Нет, не имела ты этого в виду. — Папа медленно качает головой. — Что я сказал, когда тебя привели навестить меня на твой седьмой день рождения?
Он меня проверяет? У меня открывается рот. Взгляд мечется по сторонам, пока я пытаюсь напрячь память и извлечь оттуда воспоминания, которых там нет. Моргаю и делаю глубокий вдох полной грудью. Вижу танцующие над сахарной глазурью язычки пламени, но понятия не имею, из какого года это воспоминание, и лиц тоже не вижу. В такой важный момент я ничегошеньки не могу вытянуть из своей памяти, даже ради спасения собственной жизни.
Я должна попытаться, но идей никаких. Решаю остановиться на наиболее вероятном предположении в надежде, что это и есть правильный ответ.
— Что однажды мы будем вместе.
Папа расслабляет плечи и опускает руки.
— И как ты отреагировала?
Пока я вспоминаю, из носа начинает сочиться струйка крови. Выхватываю из сумки салфетку и зажимаю нос.
Сознание возвращает меня в прошлое, и я вновь напуганная маленькая девочка, рыдающая в подушку и умоляющая, чтобы пришел папа. Я не могу спать. Никто не может из-за моих ночных кошмаров. Джекс сидит рядом, стараясь меня успокоить, но я молочу по нему руками, впиваясь ногтями в кожу как можно глубже, мечтая, чтобы он ушел.
— Я плакала. — Мой голос звучит глухо. — У меня были истерики. Мама решила… — слезы текут по моему лицу, — что свидания с тобой слишком меня травмируют. Вот почему они вычеркнули тебя из моей жизни.
Папа кивает, у него дрожат губы.
— Полагаю, тут больше нечего добавить.
— Кроме того, над чем мама тогда работала. Мне надо знать.
— Зачем? — спрашивает он, всем своим видом выражая недоумение.
— Просто уступи мне. Только в этот раз, пожалуйста!
Отец пристально смотрит на меня. Я пытаюсь подтолкнуть его в нужном направлении, добавляя: