И вдруг, их будто вернуло в то время, три года назад, в разгар того гадкого разговора, который произошел снаружи кафетерия, когда Бо узнал, что произошло с ней на выходных.
«Эрик Холландер?» – спросил Бо, усмехаясь так, будто говорил про Адольфа Гитлера. Он уставился на нее так, словно ненавидел. Тот факт, что она начала встречаться с Эриком в субботу, а порвала с Бо в пятницу, сделал ее худшим человеком на земле.
Тогда, Лилу заботили его чувства. Сейчас же, часть ее хотела его ранить, заставить его раз и навсегда почувствовать себя таким же загнанным, как и она, когда он бросил ее, чтобы таить свою ярость и боль от разрыва своих родителей. И Лила не знала, как избежать этой злости.
– А почему я сделала это? Как думаешь? – спросила она холодно. Подло.
Лила развернулась на сиденье, чтобы можно было смотреть прямо на Бо, на его косматые волосы и позу в духе «отвали». Как она это упустила? Под этой маской, он все же был привлекателен? Он все еще – Бо. Он мог измениться внешне, но остался тем же.
– Почему же Эрик был привлекательнее, чем ты, все эти годы?
– Ха-ха, – неожиданно воодушевился он. – На самом деле, я задумывался над этим вопросом. И всегда приходил к одному ответу. Уверена, что хочешь его услышать?
– Очевидно, ты этого хочешь, – язвительно ответила она, отгоняя де-жавю. У них уже был такой разговор, ведь так?
Бо повернулся, чтобы посмотреть на нее. Вспышка в его глазах заставила похолодеть все внутри нее.
– Ты, тщеславная и эгоистичная, – ответил он. Как ни в чем не бывало. Будто это была простая, открытая всем в ЛА правда. – Или, по крайне мере, ты выбрала быть такой. Возможно, это было утешением – быть с тем, кто требует только поклонения, и не беспокоится о том, что бы, знаешь, быть настоящим. А теперь взгляни на себя, – его глаза были близко, – ты так поверхностна, что пришлось снова напомнить тебе о пении. О единственной вещи, что ты реально любишь.
Лилин рот открылся от шока. Он, правда, сказал это? Этим спокойным, гадким тоном. Отрепетированным. Он что практиковался все эти три года? Боже! Он наверняка написал об этом песню.
– Это может обидеть, – бросила она ему, – если бы это сказал кто-нибудь менее лицемерный.
– Это просто смешно…
– Ты получаешь удовольствие от осознания того, что все люди ужасны, – перебив, рявкнула она. – Ты правда думаешь, что каждый ученик в Норф Велли – это безмозглый болван. И что ты, Бо Ходжес, как-то прозрел? Эта вера позволяет тебе чувствовать себя особенным? Что ты лучше, чем остальные? И знаешь что? Это не так. Ты не особенный. Ты никто.