.[293]
Когда фон Манштейн пил чай у генерала Цейтцлера, раздался телефонный звонок и ему передали, что Гитлер хочет с ним говорить в присутствии Кейтеля. Гитлер встретил фон Манштейна словами:
– Господин фельдмаршал, я запрещаю перебивать меня во время речи, которую я держу перед генералами. Очевидно, вы сами не позволили бы делать это своим подчиненным.
Фон Манштейн принял слова Гитлера к сведению. Но затем фюрер, очевидно, будучи очень рассерженным, допустил ошибку:
– Впрочем, вы прислали мне несколько дней назад докладную записку об обстановке. Она, очевидно, имеет назначение, попав в журнал боевых действий, когда-нибудь позже оправдать вас перед историей.
Это возмутило фон Манштейна:
– Письма, которые я направляю лично вам, естественно, не фиксируются в журнале боевых действий. Это письмо я направил с курьером через начальника Генерального штаба. Я попрошу меня извинить, если я сейчас употреблю английское слово. По поводу ваших слов я могу лишь сказать: «Я – джентльмен».
Наступило молчание. После паузы Гитлер сказал:
– Благодарю вас.
Фон Манштейн вспоминал:
«Во время вечернего разбора обстановки, на который меня специально вызвали, Гитлер по отношению ко мне вел себя снова очень любезно. Он пожелал даже услышать мой совет относительно возможности обороны Крыма, о которой докладывал ему присутствовавший при этом командующий 17-й армией генерал Енике. Однако я был уверен, что он не простил мне моего ответа. Впрочем, были вещи, которые меня тогда больше беспокоили, чем то, как ко мне относится Верховный главнокомандующий. В течение февраля в центре нашего внимания находились три участка, которые именовались Никополь, Черкассы и Ровно».[294]
Еще во время нахождения фон Манштейна в Ставке фюрера, на флангах прорыва войск 2-го Украинского фронта были спешно созданы сильные ударные группировки: на левом – в составе 3, 11 и 14-й танковых дивизий, на правом – в составе 72-й и 389-й пехотных дивизий с полком 57-й пехотной дивизии и частями танковой дивизии СС «Викинг». Они 27 сентября с севера и юга начали наступление в общем направлении на Писаревку и Оситняжку. На всем участке прорыва развернулись ожесточенные бои. Войска фронта мужественно и стойко отражали следовавшие одна за другой контратаки врага. В ходе тяжелых боев в районе Оситняжки положение 5-й гвардейской танковой армии порой оказывалось сложным. Противник мелкими группами танков и пехоты выходил на пути 20-го и 29-го танковых корпусов, стараясь внезапным ударом вызвать расстройство в их боевых порядках.
Генерал армии Конев немедленно выехал на командный пункт командующего 5-й гвардейской танковой армией. Здесь он убедился, что обстановка сложилась не из приятных. Однако генерал-полковник танковых войск П. А. Ротмистров четко руководил своими войсками. В сражение был введен второй эшелон (18-й танковый корпус), что позволило быстро расчистить прорыв, обеспечить фланги 2-го Украинского фронта и продолжить наступление в направлении Звенигородки. Одновременно 29-му танковому корпусу было приказано занять оборону на рубеже Водяное – Липянка фронтом на юг и преградить путь вражеским резервам к Днепру. Кроме того, для устранения прорыва противника на флангах генерал армии Конев ввел свежие силы из резерва фронта. С воздуха действия войск надежно обеспечивала авиация 1-го штурмового авиационного корпуса генерала В. Г. Рязанова и 7-го истребительного авиационного корпуса генерала А. В. Утина.