Всё это весьма напоминало элитный сыр в комфортабельной мышеловке, поэтому осторожный Северцев предпочёл отказаться, сославшись на удовлетворённость теперешним местом. Однако, поделившись с супругой, учёный не получил ожидаемой поддержки. Напротив, жена вывернула на него ворох недовольства. Половина оказалась недовольна и маленькой квартирой в непрестижном районе, и старой машиной, и редкими поездками на курорт.
Дальше — больше. Северцева вызвали к новому руководителю и тот, не отрываясь от смартфона, сообщил, что в рамках реорганизации переводит Константина на должность лаборанта в ветеринарной клинике. Временно, естественно.
А в коридоре его ожидали уже знакомые улыбчивые люди с холодными глазами. В этот раз их предложения оказались ещё щедрее. Дураком он не был; сложив два и два, Северцев согласился. Впрочем, учёный и сам не мог бы объяснить истинную причину согласия. То ли привычка плыть по течению, то ли взгляд пронизывающих холодных глаза, какими смотрит удав на кролика, приглашая того покинуть норку и переселиться в комфортабельный желудок змеи.
Голос Розовой вырвал его из плена неприятных воспоминаний. Женщина что-то яростно втолковывала Чагову, а тот морщился, разводил руками и всем своим видом показывал несогласие с оппонентом. Станиславский неотрывно смотрел на часы и бледнел до цвета благородного мрамора. Время приближалось к двум.
Северцев вновь спрятался за мониторами и бросил острожный взгляд на пару лабораторных столов. Лазерные излучатели над лежаками напоминали двух ощетинившихся дикобразов-киборгов. Один стол явно предназначался для крупного животного: прочная металлическая ограда и толстые ремни могли удержать даже бодрствующее животное. Зажимы на втором лежаке…Константин отлично знал, кто ляжет туда и это наполняло его душу ужасом.
Поначалу Северцев не старался вникать в чём заключается конечная цель исследований шестой лаборатории, где он работал. Хорошее оборудование, умные коллеги и руководитель, не мешающий процессу — что ещё нужно? А потом Константин сообразил, в чём дело и очень испугался. Чёрт побери, все устои научной этики, рушились в пропасть и он сам помогал осуществиться этому кошмару.
Прозрение Северцева совпало с началом крупных неприятностей: серия дорогостоящих опытов окончилась провалом. Началось расследование и люди, имеющие опосредованное отношение к науке, обрядились в тоги беспристрастных судей и принялись искать козла отпущения. Впрочем, долго искать не пришлось. Пара молодых учёных вызвалась отвечать за катастрофу. Северцев хорошо знал, какое чувство двигало его коллегами; оба неоднократно говорили, что им невозможно работать в условиях полицейского надзора, да и запах от работы напоминает смрад старого кладбища.