словно именно там они прожили самые счастливые годы.
…— Стасик, опять тебя, — прошептала Галина Ричардовна, прикрывая ладонью телефонную трубку и вопросительно глядя на сына, который так же вопросительно смотрел на нее, словно желая узнать, кто ему звонит, и одновременно предупреждая, чтобы его не подзывали к телефону.
— Меня нет дома, — он предостерегающе помахал рукой на тот случай, если мать захочет дать ему трубку.
— А вы знаете, Стасика сейчас нет, — смягчила она слова сына, слегка заискивая перед тем, кого ей приходилось невольно обманывать. — Ему что-нибудь передать? Или вы позвоните попозже?
Своим участием в делах постороннего человека Галина Ричардовна как бы оставляла за собой возможность оправдаться за невольный обман. Ей ответили, что позвонят еще раз, и она положила трубку с таким выражением, словно этот жест вызывал в ней недовольство собой.
— Кто звонил? — спросил Стасик, стараясь не замечать недовольства матери.
— Какой-то незнакомый голос… — Галина Ричардовна не решилась прямо ответить на вопрос, заданный в такой прямой форме.
— Мужской? — он словно надеялся, что мать из противоречия ответит «нет».
Галина Ричардовна глубоко вздохнула, вынужденная разочаровать Стасика.
— Женский…
Он не успел настолько приготовиться к возможному разочарованию, чтобы суметь его скрыть.
— Наверное, с работы… Хорошо, что ты не дала мне трубку, а то они любят звонить в библиотечные дни. Спасибо… — Стасик поддался нахлынувшему чувству благодарности, пряча за ним другое чувство, в котором он не решался признаться матери.
— Может быть, ты им нужен? — Галина Ричардовна сама предположила, что могло помочь Стасику скрывать свои чувства.
— Незаменимых нет, — сказал он с упорством в голосе и вдруг спросил, словно бы добровольно сдавая оборону: — А Лидия не звонила?
Галина Ричардовна промолчала, отказываясь принять капитуляцию сына. Стасик понял, что повторить вопрос означало бы еще более унизить себя в глазах матери.
— А ты знаешь, я решил перенести в мою комнату старый буфет. Вот только починю дверцу… Ты не против? — спросил он, словно бы извиняясь за предыдущий вопрос.
— Пожалуйста, переноси… — она неохотно поддержала сына, словно подозревая, что поддержка нужна ему совсем в другом.
— Я помню этот буфет по Старому городку. Он стоял у нас в большой комнате, прямо напротив дивана… — Стасик говорил о буфете и молчал о Лидии.
— Лидия не звонила. Ни сегодня, ни вчера, — Галина Ричардовна намеренно заговорила о том, о чем молчал Стасик. — Сколько можно об этом спрашивать!
— Я не спрашиваю… — отказываясь от слов, он признавался в угаданных ею мыслях.