— Видишь ли, родители такие люди… — он повертел деревянной ложкой в свекольной жиже борща.
— Конечно, из-за меня, — перебила Варенька. — Представляю их недоумение… Что это за странная особа, которая лезет из кожи вон ради их драгоценного сына! Ездит по библиотекам, делает для него всякие выписки, конспектирует книги. Перепечатывает его рукописи, исправляя грамматические ошибки. Отсылает в редакции заказные бандероли. Наверняка в этом какой-то подвох. Нельзя же просто так помогать человеку! Делать ему добро! Нет, тут что-то иное… Уж не задумала ли она разрушить семью?! Не помышляет ли о московской прописке?! О четырехкомнатной квартире в кирпичном доме?!
Варенька отвернулась к окну, сцарапывая со стекла пятнышко белой краски.
— Они так не думают, — сказал Володя, невольно краснея за родителей.
— Думают, Володенька… Помнишь, ты попросил у меня фотографию, а я не хотела давать, говорила, что это к разлуке? Вот так оно и вышло…
— Фотографию? — переспросил Володя, стараясь скрыть замешательство.
— Знаешь, лучше верни мне ее…
Варенька задернула марлевую занавеску и включила электрический свет, но затем снова выключила, заметив, что на террасе было достаточно дневного света.
— Хорошо, я посмотрю, — в замешательстве пообещал Володя и покраснел еще больше.
— Ты ее потерял? Или, быть может?.. — В знак того, что она обо всем догадалась, Варенька стала еще старательнее сцарапывать со стекла краску.
— Понимаешь, так получилось… Мать убиралась у меня в комнате и наткнулась на фотографию, а сегодня…
— Что же произошло сегодня? — Варенька рассматривала на ногте белое пятнышко.
— Она… разорвала ее, — пробормотал Володя с отвращением к собственному голосу.
— На клочки?
— Да, на клочки.
— Как это унизительно! — Варенька повернулась спиной к окну, как бы безразличная ко всему, что происходило по обе стороны от него.
— Я заступился за тебя! Я…
В знак своей готовности в любую минуту вступиться за Вареньку Володя отодвинул тарелку и встал из-за стола.
— Как это унизительно! — еще безразличнее сказала Варенька. — Ты должен разыскать Нину, ведь ты ее любишь…
Она шлепнула на доску ком мокрого белья и принялась полоскать.
— Но ведь я… я и тебя люблю, — шепотом произнес Володя, с нежностью глядя ей в спину.
Варенька зябко съежилась, словно по ее спине провели чем-то холодным.
— Что?
— Да, мне кажется… понимаешь?..
Володя со страхом ждал ее ответного взгляда.
— А ты не ошибаешься? — голос Вареньки звучал приглушенно.
— Нет, я столько раз себя спрашивал… нет, — отважно признавался Володя.
— А я чувствовала, — Варенька наконец обернулась к нему, бессильно опустив руки. — Чувствовала и догадывалась. Мне только было обидно, что ты молчишь. Никогда ничего не скрывай от меня, ладно? Ведь мы друзья и единомышленники.