Лэти уставился на меня, словно у меня только что выросла вторая голова.
– Ты не шутишь…
Я взволнованно глазею на него, всё ещё не в силах поверить, что на самом деле выболтала свой секрет.
– О… мой… Бог.
Он хлопает руками по приборной панели, его пальцы растопырены так, словно ему нужно за что-то ухватиться, чтобы оставаться спокойным и невозмутимым.
– Ты… целовалась… с Адамом ЭВЕРЕСТОМ.
Я киваю.
– Не могу в это поверить! Вот почему ты всегда смотришь на тех шалав так, словно хочешь разрубить пополам их хрупкие, маленькие шейки!
– Я что, на самом деле так смотрю? – снова закусываю нижнюю губу.
– Да! – смеется он. – То есть так делает каждая вторая девчонка в аудитории, но… вау!
– Ты НЕ МОЖЕШЬ рассказать об этом Ди!
– Не расскажу! Клянусь, – он делает глубокий вдох. – Честное слово, эта девчонка убьет тебя за то, что ты не рассказала ей. Она будет во всеоружии в своем сексуальном черном наряде и будет пороть тебя цепочкой для ключей до тех пор, пока ты не поведаешь ей все пикантные подробности.
Я могла бы засмеяться, если бы мне не было так легко представить эту картину.
– Знаю!
Мне плохо от того, что я не рассказала Ди об Адаме, но… я просто не могу. Может быть, лет через десять, я расскажу ей, и мы вместе посмеемся. Но сейчас мне не нужна драма, которая последует за моим признанием. Её и так достаточно в жизни.
Поворачиваю на парковку Walmart и награждаю Лэти взглядом, который так и говорит: «Тебе лучше сохранить это секрет, или я на грани смерти». Он поворачивает воображаемый ключ между губами и выбрасывает его через плечо.
Глава 8
Рассказав Лэти об Адаме, я испытала блаженное освобождение. На протяжении воскресенья я чувствую себя так, словно у меня гора с плеч свалилась. Но затем наступает понедельник, и Лэти садится рядом со мной с ужасно нелепой ухмылкой на его глупом лице.
– Чего улыбаешься? – интересуюсь я, уже зная ответ.
– Ничего, – щебечет он.
– Только без глупостей, – прошу я, а он лишь смеется в ответ, не сводя глаз с дверей.
– Серьезно, – предупреждаю. – Не чуди, ладно?
В шутливом тоне он отвечает «хорошо», но так и не отводит взгляд от дверей, и я уже могу сказать, что это занятие будет ужасным.
Когда Адам заходит в аудиторию, взгляд Лэти мечется между мной и ним, а его улыбка становится всё шире и шире, пока не обнажает жемчужно-белые зубы, от чего я закатываю глаза. Бью парня по руке, и он начинает смеяться.
– Я сказала прекрати дурачиться! – ругаюсь я.
– Ничего не могу поделать! Это слишком весело!
О гооосподи. Знаю, что не должна пялиться на Адама, пока его длинные ноги несут его к месту, но действительно не могу удержаться. Он не носит рюкзак или даже блокнот, или ручку. Единственное, что он приносит в класс – пачка сигарет. И как, спрашивается, он делает заметки?