– И чего вы ждете? – Канцлер повернулся к солдатам. – Чем быстрее мы разберемся с этим, тем быстрее пойдем обратно.
Видимо, последние слова Канцлера попали в цель, потому что уставшие солдаты принялись за поставленную задачу с неожиданным энтузиазмом. Они навалились на дверь. Сначала казалось, что камень и не собирается сдвигаться с места, но вот раздался скрип, сначала чуть слышный, а потом уже отчетливый и громкий. Каменная дверь медленно сдвинулась в сторону, потом застряла, солдаты зарычали от напряжения, Канцлер прищурил свои чуть близорукие глаза, чтобы лучше видеть в полумраке. Один из солдат сорвался на крик, и вдруг дверь бесшумно отъехала в сторону так, как будто бы была вделана в хорошо промасленные пазы. Солдаты повалились в кучу. Капитан и Канцлер внимательно рассматривали то, что открылось их глазам – еще одна стена, белая, влажная и блестящая…
– Лед, – сказал Капитан.
Эльте не верил своим глазам. Лед? Конечно, возможно, тем более на Севере, тем более глубоко под землей, но все же это казалось слишком невероятным. Лед… Канцлер повернулся к Гресс.
– И что на этот раз? – почти с иронией спросил он.
В его голове уже начал складываться пасьянс: нет никакого конунга, потому что сам Эльте никогда о нем не слышал, нет никаких тайн в этих пещерах – просто старуха завела их сюда, чтобы они не вышли. Месть за опрокинутые тотемы.
Гресс медленно протянула руку и коснулась льда, к удивлению Канцлера ее пальцы легко вошли внутрь. Гресс улыбнулась, и морщины на ее лице заиграли.
– К конунгу может войти только тот, в ком течет кровь Севера.
Она повернулась и с вызовом посмотрела на Эльте. Получай, – словно бы говорили ее глаза, – ты хотел узнать, дошел до конца, но ты не сможешь узнать! Победоносный взгляд человека, который свершил свою месть.
– Карга… – прошипел лейтенант и потянулся за мечом.
Канцлер остановил его жестом, он поднял руку, поднес ее к ледяной стене, но пальцы замерли в нескольких сантиметрах от нее.
Эльте никогда не скрывал, что родился на Севере, но никогда и не афишировал этого. Об этом говорили, но о Канцлере говорили так много, что отличить, где правда, а где ложь было уже невозможно. Лишний раз подтверждать часть слухов Канцлеру не хотелось, но слишком велико было желание утереть нос этой принципиальной сельской святоше…
Второй рукой Канцлер стянул шарф с лица, и стала видна его желчная улыбка. Он поднес пальцы ко льду. Они легко прошли сквозь него так же, как и пальцы Гресс. Ощущение было такое, как будто рука прошла сквозь тонкую пленку воды – сначала легкое давление, ощущение влаги, а потом снова воздух. Канцлер посмотрел на Гресс, его улыбка стала еще более ядовитой. Старуха замерла, ее глаза расширились от удивления. Да… ты привела нас к своей святыне и думала, что можешь бросить нас, раздразнив, но ты ошиблась….