В конце концов, Ненависти удалось подобраться на расстояние своей руки, но аргонианин, издав некое подобие шипения, применил подлый приём. Сначала он подцепил ногой открытый мешок с мукой и бросил его в Ненависть, создав непроглядную мглу, затем отбил металлическую перчатку древком и с разворота воткнул наконечник в живот каджитке с такой силой, что протащил её по полу и пригвоздил к двери.
- Ублюдок! - содрогаясь всем телом, пролепетала Ненависть. Внезапно, выражение её лица изменилось. - Мама, где я? Тсрава потеряла мамин браслет, Тсраву будут ругать. М-мама, Тсраве больно, помоги…
Больше слушать агонизирующие несвязные фразы противника ящер не стал и одним молниеносным движением воткнул кинжал каджитке в сердце. Бой, проходивший без слов, закончился. Убийца быстро обыскал карманы Ненависти. Единственной заслуживающей внимание вещью оказалась имперская грамота, куда были вписаны имена наших героев.
***
В то же мгновение, через много километров, на привале, устроенном орденом «Пустых часов» и наёмниками «Белого солнца», произошло странное событие. Вероломство, обгладывающий мясо с кости, резко схватился за бок, выронив обед, а Безразличие, никак не изменив выражение беспристрастного лица, сжал левый кулак.
- Что за скамп, даэдрот меня дери?! – спросил Вероломство, поднимая рубашку.
На правом боку, чуть выше бедра, у него была набита татуировка пустых часов, точно такая, как у Ярости, Ненависти и Безразличия. Татуировка слегка светилась красным и нестерпимо жгла кожу.
- Один из наших умер, - подтвердил опасения Вероломства Безразличие, глядя на левую ладонь.
- Кто? – спросил Вахарро, сидящий рядом.
- Думаю, Ненависть. Она была самой недисциплинированной и слабой среди нас.
- Тот жрец, Корнхолд, расстроится, ясно дело! – поднялся капитан Вахарро.
- Ни хрена не ясно! – отрезал Вероломство. - Неужели кто-то превзошёл Ненависть в хитрости или охотничьих инстинктах?! Что теперь будем делать, Безразличие?
- Ничего не изменилось, - боль в ладони улеглась. - Мы продолжим действовать по плану.
В то же самое время, на другом конце Хаммерфелла, у Ярости резко стало жечь лицо. Когда резкая боль утихла, к ней обратилась обеспокоенная Катария.
- Что случилось, Ярость?
- Проклятье! Кого-то из рыцарей убили… Как же это больно! Я хочу кого-нибудь СЖЕЧЬ!
- Убили… - задумалась удивлённая Катария. – Скорее всего, это Ненависть. Но как это возможно?
- Это ублюдок Варди убил её! Я же говорила, что нужно было УНИЧТОЖИТЬ эту проклятую тварь!
- Ты только при Ольфине не смей так говорить, Ярость! – отрезала Катария, а затем добавила. – Нужно ускорить наши планы. Немедленно отправляйся в Карнумгел и передай Ольфине, чтобы поторапливалась. Пусть хоть взрывает скалу, но я хочу, чтобы к моменту штурма храма Ансеев, двемерское устройство уже было готово к отправке. Ты всё поняла? Справишься с машинами двемеров?