Она поцеловала сыночка в лобик.
– Кать, ведь можно бросить…. – начала девушка.
– Лида, я хочу для него, – я кивнула на малыша, – чистое небо и будущее, в котором можно жить без страха. Хочу, чтоб он мог сходить в кино или на концерт не опасаясь, что каким-то…. Захочется заявить о себе.
– А он хочет, чтоб его тетя была рядом, – прошептала сестра, – А мне нужна сестра.
Свободной рукой я обняла ее.
– И у тебя она есть и всегда будет, обещаю. Все будет хорошо, – я осеклась. Он тоже так говорил, лгал настолько же уверенно, чтоб защитить меня…Не время сейчас вспоминать.
Ужин мы закончили молча. Лида позвонила родителям, предупредив, что завтра мы приедем, совсем как в былые времена. Вот только теперь радость в мамином максимально сдержанном после нашего переезда голосе стала осязаемой. Застелив мне постель и приказав выспаться, что еще больше напомнило прошлое, Лида ушла.
Мама с папой ждут нас уже в 8 утра. Наверняка ведь и они заметят повязку, особенно, если делать ее без Лидиной помощи. Теперь они тоже «знают». Разумеется, только то, что я «работаю на правительство». Решение поговорить с ними было принято сразу после….Сразу после того, как «Альфа» вернулись в прежний штаб.
Апрель 2015 Киев, спальный район
– Мам, это я! – на традиционный вопрос «Кто?» ответила я.
– Катенька, – мама сжала меня в объятиях, – я сотню раз звонила тебе, где ты была? Что с тобой? – а я ведь сделала макияж. А еще тщательно выровняла теперь короткие и выкрашенные в темно каштановый цвет волосы.
– Прости, мама. Там, где я была, не ловит сеть, и я приехала вам все объяснить.
Я рассказала им традиционную версию истории, изящно мотивировала причины, по которым продолжу работу, не смотря на их уговоры. И все было хорошо…
– А что по этому поводу думает Дима? – мама аж выпрямилась. Так она всегда делала, излагая контраргумент. Этот жест раньше раздражал, а теперь…
– Он тоже был против, – голос сорвался.
– И ты готова рисковать отношениями с таким парнем ради….
– Инна, – отец не дал ей продолжить, кивнул на меня. А я ведь должна бы уметь скрывать свои чувства.
– Катя? – он присел на карточки, – говори, что случилось!
– Он погиб при исполнении, – такая официальная, бесцветная фраза.
– О, девочка моя, – они обняли меня и я зарыдала. Так, как в далеком детстве, когда разбивала коленки. Вот только он всегда заживали, а дыре в груди не зажить никогда.
Они просили меня остаться, с тех пор каждый раз просят, но мне нужно было заняться делами. Папа провел до машины.
– Сядь внутрь на минуту, пап, – проговорила я, – И, пожалуйста, выслушай.