Кровь…Она везде: на стенах, на полу, на моих руках. Боль огнем разливается по всему телу, я не могу пошевелиться, не могу закричать, земля уходит из-под ног.
– Кити! – знакомый голос врывается в сознание, выхватывает меня из охватившего кошмара. Я открываю глаза и тут же зажмуриваюсь, какой же яркий свет. Все тело ужасно болит.
– Все хорошо, Кити! Ты в штабе. – Слава! Он жив, слава Богу, а Дима? Воспоминания о произошедшем обрушиваются на меня. Я подскочила на постели, ребра отозвались болью.
– Не так быстро – ребра сломаны, – Слава поддержал меня.
– Дима… – прохрипела я, – как он?
– В порядке, по крайней мере будет. Я с врачом говорил около часа назад. Он потерял много крови, но кости целы, имеются повреждения из-за электрошока, но все вскоре заживет. Он вне опасности и Макс тоже…Благодаря тебе.
Глаза привыкли к свету, и я разглядела его бледное лицо. На голове повязка, правая рука примотана к торсу.
– А ты? Огнестрел…
– Фигня,– перебил он, – я бы мог с вами поехать, если б не долбанная рука.
– Что ты, Славка, как бы ты с нами поехал раненый? Не говори глупостей. Скажи мне, как остальные?
– Погибли многие, Кити, – он опустил голову, – «Альфы», считай, нет больше. Артем, Лева, Серега… – я зажмурилась, закрыла руками уши, слезы душили.
Я знала их всех, некоторые заканчивали обучение, когда я только пришла. Мы вместе тренировались, обедали, а теперь…Я больше не встречу их в коридоре, мы не перебросимся парой фраз, не пойдем вместе в зал. Не будет больше «птенчиков», ведь Артема больше нет. Слава обнимал меня, мы плакали вместе...
– Они заплатят! Я приду за каждым, кто виновен, – чужим голосом сквозь зубы процедила я.
– Ты уже это сделала, Кити! – он взял меня за подбородок, заставив взглянуть в его глаза, – Ты убила обоих лидеров: Жерара Замфиеску и второго – кем он был, мы выясняем. Теперь «7 дня» нет, больше они никому не навредят.
В том жутком подземелье я не разглядела их лиц. Двойное убийство…Я, та, которая после просмотра фильма о зверофермах неделю не могла прийти в себя, легко убила двоих человек. Легко, не задумываясь. «Придется, как пришлось каждому из нас…». Я много думала о том, что почувствую: ужас, отвращение, а может, муки совести? Но сейчас я не ощущала ничего. Ничего, кроме боли от пережитого Димой, ничего, кроме скорби о погибших, ничего, кроме жуткого холода, ничего, кроме уверенности: пришлось бы повторить я…я бы не убила их так быстро. Это не люди, не чьи – то дети, не чьи – то любимые, это звери, нет, хуже ведь звери убивают лишь чтоб выжить, а значит эти не заслуживают ничего кроме смерти.