Лента с приказом была заправлена в передатчик. Керим включил радиометроном. Механический голос начал докладывать: «Осталось пять минут, осталось четыре минуты, осталось три минуты…» Далин положил на гладкую кнопку указательный палец, толстый палец с обкусанным ногтем. Осталась одна минута… пятьдесят секунд, сорок, тридцать, двадцать, десять, пять…
«Тик-так-тик-так!»
Нажал!
И обернулся к окну. Все радисты тоже. За четким переплетом на звездном небе висел огромный серо-зеленый шар. С одной стороны он всасывал звезды, с другой выплевывал…
Мир лихорадочно подсчитывал в уме: «На разрез требуется минута… Затем тяготение как бы исчезает, куски начинают расходиться… с какой скоростью? С такой же, с какой тела падают на Уран».
— Прошла одна минута, — провозгласил метроном.
«Скорость падения на Уран до двадцати одного километра в секунду, — думает Мир. — Приобретается она не сразу, постепенно, за полчаса примерно. Если взять ускорение силы тяжести, помножить на время в квадрате, разделить пополам…»
— Прошли две минуты.
«…и разделить пополам, получится, что ширина щели между кусками минут через пять дойдет до тысячи километров. Через пять минут мы увидим щель своими глазами. А телескопы? Телескопы должны различать ее уже сейчас».
— Прошли три минуты.
Обсерватория молчит. На лбу у Далина глубокая морщина. Лицо Юны выражает страдание, лицо Керима — напряжение. Его могучие мускулы вздуты, пальцы сжимаются. Ему так хочется быть там, на Уране, ухватиться руками за край щели, стиснув зубы, поднатужиться, рвануть, чтобы планета треснула, словно арбуз, обнажив под зеленой коркой огненно-красное нутро.
— Прошли четыре минуты.
Это Мир все замечает. Это он придумал сравнение с арбузом. Волнуется так, что дыхание перехватило, но все замечает и придумывает сравнения. Словно два человека сидят в нем и даже три: подавленный несчастный влюбленный, рядом с ним — участник великого дела, нетерпеливо желающий победы, и тут же — любопытный наблюдатель, мастер увязывать слова.
— Прошло пять минут.
Но щель должна быть уже видна. С палец толщиной.
Или атмосфера закрывает ее?
На десятой минуте щелкнул один из экранов на селекторе. Появилось расстроенное лицо Анандашвили — коменданта народившейся планеты Драма.
— Не сработало. Может, повторить сигнал?
И другое лицо появилось тут же — спокойное лицо голландца Стрюйса, первого скептика, коменданта Скульптуры.
— Какой будет приказ? Ждать на ракетодроме или возвращаться по домам?
Далин ничего не ответил, протянул руку и щелкнул выключателем. Экранчики селектора погасли все одновременно.