— Точно так, сир. Все приготовления уже окончены. Адальберт, король Аардварка, прилетел вчера вечером. Мы разместили его в небольшом особняке на рю Монжуа. Руфус, правитель Друта, прибыл со свитой, и его поселили в Тронтийском замке. Снинт, король Лекка, остановился в отеле «Розовый сад» на Храмовой авеню. Ваш брат Джон, граф Карминосольский, только что прибыл в космопорт. Лишь Хальдемар, король Ванира, не соизволил объявиться даже по радио или видео.
— Чего и следовало ожидать. Я встречусь с королями позже. В почте было что-нибудь интересненькое?
— Обычная дребедень.
Рудольф отдал Драмоклу пачку писем, и тот сунул ее в карман джинсов.
— Потом разберусь. А сейчас давай начнем аудиенцию. И постарайся на сей раз не затягивать ее, Рудольф.
— Воля ваша, сир, но до получения специальных указаний я буду придерживаться протокола, установленного вашим достопочтенным батюшкой Отто Странным.
Драмокл пожал плечами. Правила, законы и указы Отто большей частью были весьма разумны, и Драмоклу никогда не приходило в голову их менять. Сопровождаемый Рудольфом, король проследовал в зал для приемов.
Аудиенция протекала скучно, как всегда, и в основном сводилась к определению меры наказания разным графьям и баронам, попавшим в монаршую немилость из-за того, что они обманывали крестьян, или налоговые машины, или кого-нибудь еще. Делать Драмоклу было абсолютно нечего, поскольку гофмейстер уже вынес решения в соответствии с предписаниями Отто Странного. Рудольф бубнил приговор за приговором, а Драмокл сидел на высоком троне и жалел себя.
Несмотря на свой титул абсолютного монарха Глормийского и верховного правителя Местных планет, Драмокл осознавал, что, всю жизнь попросту плывет по течению, машинально реагируя на незначительные события, происходившие на Глорме в этот беспрецедентно долгий мирный период. Одуревший от скуки, несчастный король ерзал на троне, прикуривая одну сигарету от другой, и думал про себя, что быть великим монархом — не такое уж великое удовольствие. И тут к трону вдруг приблизилась какая-то старушка, и с этой минуты жизнь короля совершенно переменилась.
Старушка была маленькая, сгорбленная, вся в черном, за исключением серых туфель и серой же мантильи. Она пробралась сквозь толпу придворных почти к самому трону, где путь ей преградили скрещенные алебарды стражников. Тогда она воззвала:
— О великий король!
— Да, старая леди, — откликнулся Драмокл, жестом повелевая возмущенному Рудольфу молчать. — Ты, по-видимому, желаешь обратиться к нам. Пожалуйста, говори. Надеемся — для твоего же блага, — что твое известие порадует нас.