При мысли, что этот идиотский диалог кто-то (не просто «кто-то», а известно, КТО!) слушает, у Кости по спине потекла струйка холодного пота.
— Но ведь ко мне лично все это действительно… — снова начал он.
Договорить ему не удалось. На него обрушился такой поток ругательств, обвинений в слепоте, идиотизме, непонимании, где он живет и что вокруг него происходит, а также многословных раздраженных объяснений, чем это непонимание ему грозит, что он не нашел в себе сил продолжать этот разговор и в смятении повесил трубку. На душе у него было муторно. Он почти не сомневался, что эта история наверняка будет чревата для него самыми дурными последствиями.
Но, слава богу, пронесло. То ли подслушка плохо работала, то ли у слушавших руки до всех не доходили. А вскоре умер Сталин, врачей выпустили на свободу, и народ-языкотворец подвел всем этим событиям такой стихотворный итог
Дорогой товарищ Вовси,
Друг ты наш и брат,
Оказалось, что ты вовсе
И не виноват.
Дорогой товарищ Коган,
Кандидат наук!
Виновата эта погань —
Лидка Тимашук.
Дорогой товарищ Фельдман —
Ухо-горло-нос,
Ты держал себя, как Тельман,
Идя на допрос…
Были, кажется, у этой народной песни и другие куплеты, но я их не помню.
* * *
Как видите, смеяться и веселиться мы не переставали даже в самые жуткие и трагические моменты нашей истории. Но это, правда, уже потом, когда «врачи-убийцы» были реабилитированы. Песня, несколько куплетов которой я тут припомнил, была чем-то вроде вздоха облегчения после пережитого ужаса. Слава богу, пронесло! Можно, значит, и посмеяться.
Ну, а позже, когда государственный антисемитизм, пережив свой кровавый пик, стал бытом, пошла уже мощная волна анекдотов на еврейскую тему. Особенно когда началась еврейская эмиграция.
► — В чем дело, товарищ Рабинович? — спрашивают у Рабиновича то ли в ОВИРе, то ли в КГБ, — почему вы вдруг решили покинуть Родину?
Рабинович, ссылаясь на склероз и вообще плохую память, отвечает, что забыл, по какой причине вдруг решился подать на отъезд.
— Может быть, у вас работа была не соответствующая вашей квалификации?
— Да нет, работа у меня была прекрасная: я был главным инженером на большом заводе.
— Может быть, квартирные условия?
— И квартира отличная. Четыре светлые комнаты. Все удобства, балкон…
— Так что же все-таки вас толкнуло на отъезд?
— Хоть убей, не помню… Склероз, знаете ли… Совсем память отшибло…
— Может быть, вам хотелось иметь дачу? Машину?
— Да нет, дача у меня была. И машина тоже…
— Так чего же тебе не хватало, жидовская морда! — взрывается начальник.
— О! — бьет себя по лбу Рабинович. — Вспомнил!