Ловлю хрусталь неуклюжей лапой и вижу во влажно поблескивающей поверхности ее глаз, как меняется мое отражение. Маленькие, горящие злобой глаза, вздыбленная шерсть, длинные передние лапы с острыми когтями... Так примитивно, что самому становится скучно. Я зеваю, но представив, как это выглядит со стороны, с лязгом захлопываю пасть.
- Я же просила: удиви, а не напугай.
- Стало быть, напугать тебя мне все-таки удалось? - спрашиваю, нависая над ней всей своей трехметровой тушей. Из-за наполнивших рот клыков голос звучит приглушенно.
- Вот еще! Тоже мне, шепелявое чудовище! - говорит она и чмокает меня в мохнатую щеку.
Приходится оборачиваться обратно в прекрасного принца. То есть, не совсем прекрасного, конечно. В меру.
Хотя... что удерживает?
- Тебе кто больше нравится? Блондины?.. Брюнеты?.. - интересуюсь, трансформируясь соответствующим образом.
Но на рослого скандинава с почему-то совершенно белыми глазами она кривит нос, а на стройного мускулистого мавра никак не реагирует и только после седьмой трансформации снисходительно, с высоты своего роста роняет:
- В стремлении стать кем-то другим нет ничего удивительного. Хотя меня, например, вполне устраивает моя собственная внешность.
- Твоя шобштвенная? - переспрашивает потешный гномик с горным молотком за пазухой и полными пригоршнями алмазов.
Он шмыгает носом и становится... ею.
- Это я? Нашел чем удивить! Хотя знаешь... Повернись-ка. Так... Теперь пройдись... Интересно, где ты видел, чтобы я так ходила? - И вдруг: - Стоп! Стой где стоишь! Ну-ка, ну-ка... Это что у меня? Седой волос?!!
- Удивлена? - довольно спрашиваю. Выдерживаю ровно две секунды и признаюсь: - Успокойся, это мой.
- Ах ты...
- Только не вздумай испортить мне прическу, - предупреждаю. - Ты же сама просила: удиви...
- А, ладно! Будем считать, справился... А сейчас, пожалуйста, рассмеши меня!
январь 2002.