Повести и рассказы (Бунин, Короленко) - страница 21

Все эти глубокие проникновения в историю России, ее самый великий социалистический переворот, своеобразие русского человека на всех этапах его развития сказались с полной силой во время Великой Отечественной войны. Своей публицистикой Толстой помогал обличать фашизм и духовно мобилизовывать советских людей на отпор врагу. Около шестидесяти статей в годы войны опубликовал Толстой. Особенно замечательна статья «Родина» (написана к 7 Ноября 1941 г.), представляющая собой гимн в честь Отчизны. В очерке «Русский характер» дано обобщение раздумий Толстого над душой народа, указание на главный источник его неизбежной победы над фашизмом: способность к самопожертвованию, стойкость, человечность.

Многочисленны выступления А. Н. Толстого на антифашистских международных конгрессах в Париже, Лондоне, в республиканской Испании, в осажденном Мадриде. Значительны были результаты его деятельности как депутата Верховного Совета СССР. Толстой был страстным борцом за мир и процветание человечества. Был полномочным представителем России, Советского Отечества на форумах и сам имел «русский характер».

В. И. Кулешов

— Скоро ли станция, ямщик?

— Не скоро еще, — до метели вряд ли доехать, — вишь, закуржавело[1] как, сивера[2] идет.

Да, видно, до метели не доехать. К вечеру становится все холоднее. Слышно, как снег под полозьями поскрипывает, зимний ветер — сивера — гудит в темном бору, ветви елей протягиваются к узкой лесной дороге и угрюмо качаются в опускающемся сумраке раннего вечера.

Холодно и неудобно. Кибитка узка, под бока давит, да еще некстати шашки и револьверы провожатых болтаются. Колокольчик выводит какую-то длинную, однообразную песню, в тон запевающей метели.

К счастию — вот и одинокий огонек станции на опушке гудящего бора.

Мои провожатые, два жандарма, бряцая целым арсеналом вооружения, стряхивают снег в жарко натопленной, темной, закопченной избе. Бедно и неприветно. Хозяйка укрепляет в светильне дымящую лучину.

— Нет ли чего поесть у тебя, хозяйка?

— Ничего нет-то у нас…

— А рыбы? Река тут у вас недалече.

— Была рыба, да выдра все позобала[3].

— Ну, картошки…

— И-и, батюшки! Померзла картошка-то у нас ноне, вся померзла.

Делать нечего; самовар, к удивлению, нашелся. Погрелись чаем, хлеба и луковиц принесла хозяйка в лукошке. А вьюга на дворе разыгрывалась, мелким снегом в окна сыпало, и по временам даже свет лучины вздрагивал и колебался.

— Нельзя вам ехать-то будет — ночуйте! — говорит старуха.

— Что ж, ночуем. Вам ведь, господин, торопиться-то некуда тоже. Видите — тут сторона-то какая!.. Ну, а там еще хуже — верьте слову, — говорит один из провожатых.