«Достаточно. Дальше я знаю. Так что монолог все-таки будет». Поезд ехал между гор, воздух постепенно нагревался. В окнах мелькало голубое небо. Горацио чувствовал себя мягким и слабым, он вызывал сочувствие. Маленькая девочка погладила его и показала его своей маме, а когда поезд остановился на станции и его стали выгонять из вагона, она расплакалась навзрыд. Так, полумертвый безбилетник, он нашел защиту у маленькой девочки и все-таки доехал до Тель-Авива. Здравствуй, Тель-Авив! Это мой дом! Я вернулся к тебе на руках у маленькой девочки и ее матери, они несут меня. Меня пожалели, я несчастное животное. Воздух в Тель-Авиве влажный, нежно греет весеннее солнце, чудесный полдень, и хотя я не знал этой станции, я на ней ни разу не был, все равно – меня переполняло острое ощущение дома. Здесь мой дом, здесь место последнего монолога, круг замкнется. И это правильно. Я должен найти дом Аси. В одно мгновение я спрыгнул с рук, спасибо за помощь, из благодарности потявкал и побежал по городу. Город стал больше, разросся за пять лет, которые я здесь не был, я даже немного путаюсь в нем, но это приятное чувство. Первым делом нужно найти море, потому что дом рядом с морем.
Я заблудился, конечно, заблудился, но это было радостно. Бездомный и счастливый, я бежал по улицам, смеялся и размахивал хвостом на весь Тель-Авив. Прибежав на берег, я попробовал укусить море и вслушивался в его музыку. Я вернулся домой. Я провалялся на пляже до вечера, раздумывая, как найти дом и не заблудиться. Я разработал метод – прочесать весь пляж, гостиницу за гостиницей, обнюхать все улицы, пройти напрямую на восток, а потом вернуться на западную сторону, к морю, и пойти на север. Но тут Тель-Авив затих. С улиц исчезли автомобили, закрылись магазины, люди стали расходиться из кафе. Я уж решил, не настала ли снова пятница. Что если в Иерусалиме своя собственная пятница? А в Тель-Авиве своя? Может, Иерусалим стал религиозной автономией. Медленно опускалась ночь. Люди в кипах идут по улицам, у них хорошее настроение. Автобусы пропали. Меня охватил страх: мне пришло в голову – может, дом сломали, а вместо него построили гостиницу? Вдруг я увидел знакомое дерево. Рожковое дерево, около которого я всегда задирал лапу, проходя мимо, а рядом с ним магазин, вокруг которого припаркованы машины. Я упал на лапы – здесь даже сохранился мой запах, я отличу его от тысячи других. И тогда глаза мои медленно поднялись, и я увидел дом. Вот он, любимый. Ворота покрашены заново, несколько балконов заделаны новыми окнами из алюминия. Глаза мои поднимаются выше и выше, до третьего этажа. В окнах темно. Где они?