Действительно, в голове как будто начинает играть музыка, хвост мотается, как метроном. Сама собой складывается замечательная композиция. Лирический монолог, воспоминание об отцовском доме, сладкая ностальгия. Это будет нежный монолог, монолог необыкновенной красоты, ты еще увидишь, на что способен этот старый пес. Двери вокруг закрылись, певица умолкла, гости разошлись по домам, наступила тишина, и мерцающая тельавивская ночь вступила в свои права. Я без движения лежал у двери, грел ее своим телом, а в мыслях я ходил по квартире и вспоминал. Из кухни в гостиную, на полу ковры, запах книг, забытые воспоминания. Запах утреннего сна, запах мыла. Все удивляются, что я понимаю команды. Сидеть. Лежать. Зимние дни, запах зимы. Запах нефти. За окном умерла птица – запах ее трупика. Ночью я лежу на спине. Запах ссор. Запах страха. Цви, запах его спермы. Запах сгоревших колючек. Запах обещаний. Ты сочувствуешь всем. Любовь переходит в разочарование. Иногда, когда никого нет дома, я лежу на диване и нюхаю книгу. Обед. Мясо варится в супе. Запах обуви. Запах новой женщины в его одежде. Ночью они говорят обо мне. Потом она приносит еще кого-то. Пухлый младенец. Запах пеленок, запах ошибочных суждений. Нож, запах ножа. Запахи меняются. Боится, что будет женщина, и поэтому заводит маленькую девочку. Запах монолога, запах сваренного вкрутую яйца. Я сплю, и мой монолог растекается по лестнице. Запах лестницы. Полоска бледного света проникает через щель в крыше. Запах света. Реальность, смешанная с фантазией. Такой будет монолог.
И тут я слышу за дверью писк, и до меня доносится отвратительный запах. Я просыпаюсь, встаю на лапы – там внутри кто-то бегает. Я приникаю к двери и слышу тихий писк. В квартире крыса. Оскверняет мой дом. Трогает мою миску, ковер, на котором я спал. Они взяли себе крысу вместо меня, и теперь она хочет попасть в мой монолог. Я угрожающе лаю, прыгаю на дверь, принюхиваюсь, принюхиваюсь, и у меня не остается сомнений. Мерзкая крыса захватила мой дом. Я слышу, как она замирает, потом снова бежит, бежит на кухню, прыгает на раковину, падает ложка. Запах обглоданного сыра. Меня захватывает страшное отчаяние. Я с силой бросаюсь на дверь. Отбегаю и атакую ее с разбегу, я колочу в нее лапами, визжу и скулю. Двери других квартир открываются, выходят сонные соседи в пижамах, они глядят на меня с ужасом, пытаются утихомирить меня, но я продолжаю неистовствовать. Спускаюсь и поднимаюсь по лестнице, снова сажусь и бью хвостом из стороны в сторону, как плетью. Все собаки по соседству поднимают лай. Даже пуделиха выходит на площадку и начинает вопить. Горацио, обращаются ко мне, Горацио. Дети начинают плакать. В доме переполох. Я врываюсь в соседнюю квартиру, пробегаю по комнатам, между кроватями, нахожу общую стенку и пытаюсь пробить ее. В меня летят подручные предметы. Пуделиха поднимается на мой этаж и истерично лает. Я набрасываюсь на нее и прокусываю ей ухо. Люди выгоняют меня и закрывают двери. В отчаянии я бегу по улице. Начинается буря, дорога идет вверх, я направляюсь в сторону моря – у меня нет ни семьи, ни хозяйки, только дикая природа. Море спокойное, серое, его поверхность отсвечивает цинком, в воздухе острый запах соли. Я захожу в холодную воду, чтобы смыть с себя грязь, возвращаюсь на берег и вываливаюсь в песке. Потом я убегаю, сам не понимая куда, просто бегу вдоль берега в сторону Египта, в сторону его золотых песков, берег длинный, по нему можно бежать долго.