– Не думала, что ты такой ворчун.
Волк рыкнул погромче, и я засмеялась, однако в груди понемногу начала расти тревога. С Пенелопой он не разговаривал, а инстинкты у волков поострее осколков кварца. Вообще-то, немудрено: в ее истории про папу смысла ни на грош.
На полдороге к подножию горы волк вдруг резко свернул в лес. Я заорала ему вслед, но он даже не обернулся. Я обозвала его ворюгой и сукиным сыном и крикнула, чтобы рюкзак отдал. Только начхать ему было на мои вопли.
Не пойти за ним – потерять вещи… Как я ругалась! Я буквально с ног падала, а тут надо по лесу блуждать!..
Зря я его проклинала. Мне этого зверя небеса послали. Когда я его обнаружила, он сидел на крыльце маленькой охотничьей хижины. Такие рассыпаны по всем лесам; в них охотники, трапперы и всякие заблудившиеся придурки, вроде нас, могут найти приют. Обычно там есть печка, дрова и кровать, а если повезет – еще и еда.
– Молодец! – сказала я Волку.
Пенелопа пошевелилась и застонала, и у меня от сердца отлегло. Захотелось зарыдать и хорошенько тряхануть ее за то, что заставила меня волноваться.
Я зашла в хижину, вдохнула прохладный застоявшийся воздух – видать, тут всю зиму никого не было – и положила девушку на кровать. Одеяло, поеденное молью, я швырнула на пол и не успела и глазом моргнуть, как Волк на нем пристроился. Потом я разожгла огонь в печке и закрыла дверь. Скоро в домике стало жарко. Приближалась ночь. Понадобилось больше времени, чем я рассчитывала, чтобы сюда добраться, потому что пришлось нести дополнительный груз.
Может, тепло помогло, может, ровная кровать, но Пенелопа вскоре открыла глаза. Через несколько минут она сообразила, что мы уже не под открытым небом, и уставилась на меня.
– Где я?
Я села на кровать рядом с ней. Пенелопа была ужасно бледная, и я чувствовала жар, сжигающий ее тело. Если мы не доберемся до доктора, то будут еще припадки.
– В охотничьей хижине. Ты потеряла сознание.
Она села на кровати, вздрогнув и зашипев, когда пришлось пошевелить ногой.
– Ты что, меня несла?
– Ты спасаешь меня, я спасаю тебя, уговор такой был, – сказала я дрожащим голосом.
Пенелопа улыбнулась, и дрожь сразу прошла.
– А волк тут? – мрачно спросила она.
– Вон, на полу валяется, как свинья в помоях.
Волк фыркнул и потянулся, куснув меня за ботинок.
Я размотала повязку и почувствовала запах разложения. Вены вокруг раны выглядели немного лучше; похоже, примочка немного замедлила яд. Однако на саму рану страшно было смотреть – из нее сочился гной, кожа на краях почернела.
– Идти можешь? – спросила я. – Только теперь правду говори.