Помощник Лайон затащил меня в дом и швырнул прямо на стол. Я увидела перед собой двустволку, белый халат и озадаченное лицо доктора.
Помощник схватил меня за шею и прижал к стеклу. Затем поставил коробочку с пилюлями прямо у меня перед носом и сказал доктору:
– Вот, воровку поймал. Подумал, что вы захотите взглянуть ей в лицо, прежде чем я ее на холм отведу.
Доктор взял коробочку и прочитал этикетку. Я напряглась. А потом заметила, что мой портрет со стола исчез.
– Вы убежали до того, как я успел чек выписать, – сказал доктор, беря в руки блокнот и карандаш с пожеванным концом.
Человек Лайон растерянно взглянул меня.
– Она ведь украла эти таблетки! Вышла от вас и бросилась бежать!
Доктор царапал что-то в блокноте и даже не взглянул на стража закона.
– У нее подруга серьезно больна. Она ничего не крала.
Помощник смотрел то на меня, то на доктора, широко разинув рот, словно рыба.
– Так она их купила?
Доктор кивнул, вырвал листок из блокнота и протянул мне вместе с пилюлями.
– Да, и еще вот что. – Он вытащил из ящика бинты и бутылочку со спиртом и протянул мне. – Вы так торопились, что забыли о них… Отпустите ее, она ничего плохого не сделала.
Помощник поворчал немного, но меня отпустил. Я старалась не поворачиваться к нему и смотрела на доктора.
Доктор с улыбкой протянул мне бинты и все остальное, и в его глазах промелькнули отблески заходящего солнца. Мои руки дрожали. Что происходит, что теперь доктор от меня потребует в уплату долга?
Человек Лайон почесал в затылке, взглянул на меня и спросил:
– Ты за них заплатила?
Я кивнула, не отрывая глаз от стола, чтобы он не рассмотрел моего лица.
Он опять заворчал, извинился перед доктором и вышел из дому с таким видом, словно ему отвесили оплеуху. Вскоре его черная куртка исчезла в толпе.
Мы остались с доктором наедине. Я тяжело дышала и ждала, когда мне на голову опустится топор.
Как-то раз я случайно испортила мясо, и Охотник так разозлился, что подвесил меня на дереве на целую ночь. Сказал, что разделает меня, как оленя, и пришел утром с большим мясницким ножом. Мне в жизни так страшно не было. И хотя он просто перерезал веревку, страх остался в глубине моей души. Сейчас, в кабинете доктора, былой страх вернулся, но теперь я боялась еще больше, потому что не только моя жизнь висела на волоске.
Я протянула доктору все лекарства. Если меня нашпигуют дробью или кинут за решетку, как я тогда Пенелопе ногу отрежу? Я бормотала какие-то извинения, подталкивая лекарства к доктору, а он пихал их назад.
– Лекарства возврату не подлежат, – заявил он, и улыбка на его лице сказала мне намного больше, чем слова.