Туман в голове прояснился, теперь я ясно видела все пути.
Никто, кроме меня, не остановит Крегара, пока он не отнял еще больше жизней. Еще час назад я хотела подсунуть ему малыша, чтобы он набросился на приманку, как умирающий с голоду на барбекю. Но я вовремя остановилась, не смогла так ужасно поступить. Я взглянула в глаза Пенелопы и в них, словно в зеркале, увидела то, что могло бы случиться, если бы я прислушалась к дикой стороне своей натуры.
Я придумаю другой способ поймать Крегара, и действовать нужно быстро, потому что скоро он впадет в зимнюю спячку.
Но пробираясь сквозь снег на околицах Такета, я никак не могла рассчитывать, что Крегар облегчит мне задачу.
НЕ ЗНАЮ, сколько времени я блуждала по лесу, размышляя о своих грехах и дрожа от холода. И вдруг услышала крик. Короткий вопль донесся от дома Томпсонов. Я перестала дрожать и бросилась в ту сторону. Быстро достигла дома и увидела, как среди деревьев исчезает какая-то тень. С какой-то ношей.
Я знала, что это был за крик. Я все знала.
Крегар забрал мальчика. А я пообещала защитить его. Гнев поднимался во мне, словно желчь, сжигая кишки.
Это Крегар был тогда в подвале у преподобного, это он прикидывался демоном у отравленного озера. Я воткнула в него нож, хотя мне и казалось, что это всего лишь сон. Я целый год прожила, не осознавая этого. Однако теперь, когда в голове прояснилось и солнечный свет заливал заснеженную землю, я поняла, что это был он – чертов Крегар Холлет, нацепивший лицо моего папы. Не знаю, видел ли он меня, но точно услышал мои шаги. Я вытащила нож.
То были не шишки, то были его шаги; он шел за мной от реки Тин до заднего двора Томпсонов.
Я помчалась по следам и вновь увидела его. Слишком далеко, чтобы догнать или бросить нож. Я могла попасть в ребенка. Джош лежал у него на плече и не двигался, только белые облачка пара изо рта говорили, что он жив. Значит, время еще есть. Сердце гремело в ушах громче любой бури, громче бомб, взорвавшихся в день Большой Глупости. Наверное, от этого грохота содрогнулся весь мир, потому что вдруг начал падать густой снег, скрывая все следы.
Плечи Крегара обтягивала рубашка, и незаправленный подол шлепал по промокшим до колен джинсам. Ни куртки, ни шляпы. Словно он вышел из дому летом, и тут его внезапно застали холода. Крегар замешкался, чтобы перебраться через скользкий от снега поваленный ствол, и я разглядела его татуировки. Черные полосы, которые я приняла за грязь, когда в первый раз увидела его много лет назад. Линии и спирали вокруг глаз и рта и черные отметки, похожие на клыки на подбородке. Рисунок был абсолютно одинаковым на обеих сторонах лица, словно отражался в зеркале. Эти рисунки определенно что-то означали, но, сколько я его ни доставала, он так и не рассказал мне, что именно. Рисунки продолжались на груди и на руках; когда я была маленькой, мне казалось, что он с головы до пят покрыт пауками.