– Мне жаль, – сказала я Пенелопе, и это была правда.
– Лайон мне еще кое-что поведала, когда я к ней пришла после того, как все улеглось.
У меня внутри все похолодело.
– Крегар ей рассказал, что случилось с ее сыном.
Внутренности превратились в лед.
– Что она сказала?
Но я знала ответ, конечно, знала. Последняя дверь в моей голове слетела с петель, и никаких секретов больше не осталось.
Пенелопа смотрела на меня и ждала.
– Он сказал, что я его убила.
Пенелопа рассматривала свои ботинки.
– Она придет за мной, как только растает снег?
– Да.
Пусть приходит. Пусть отвезет меня в Такет и расстреляет. Мне все равно. Я переживала лишь о том, что подумает обо мне Пенелопа.
– Ты убила ее сына? – спросил она, и, судя по голосу, она давно хотела задать этот вопрос.
В глазах запекло.
– Да.
– Боже, Элка…
Ее глаза были полны ужаса, и я, не выдержав, разрыдалась.
– Я понятия не имела… В моем мозгу были двери… я заперла воспоминания… то, что Крегар делал с женщинами… и что он ел их… Я ведь тоже их ела, и черт… с удовольствием. Меня выворачивает, когда об этом думаю. Я не знала. Не знала, пока не ушла от него. Я тогда все по-другому видела.
Выдавить из себя эти слова было все равно что занозу из медвежьей лапы вытащить – трудно, чертовски больно, и кровь так и хлыщет.
– Мы охотились, и он показал мне молодого оленя. – Пенелопа закрыла глаза, но я уже не могла остановиться – должна была выдавить из себя этот яд. – Шерсть у него была песчаного цвета, светлее, чем обычно у оленей. Он впервые позволил мне выстрелить. Я дико волновалась – еще бы, такое доверие! Олень не двигался с места – на бабочку засмотрелся или еще что. А потом я нажала курок. Крегар мной гордился.
– Это был не олень? – прошептала Пенелопа.
– Для меня олень. Тогда. Да, мне нет прощения, и я приму любое наказание, но клянусь всеми святыми, тогда я не знала, что делаю. Крегар не убивал детей. Никогда не убивал. До Халвестона. Он убил сына доктора. А я выстрелила в сына Лайон. Я! Проклятый Крегар шел за мной через всю страну, чтобы об этом напомнить. Мне теперь придется жить с этим до конца жизни. Придется жить с тем, что я не смогла спасти Джоша. Черт, Пенелопа, я опоздала, я бежала слишком медленно, слишком… Не знаю… я не смогла его спасти.
Она взглянула мне прямо в глаза. Пристально, словно пытаясь найти хоть проблеск лжи. Не нашла. Встала, подошла ко мне и крепко обняла. Я застыла на мгновение, обхватила ее руками и разрыдалась. Я никогда в жизни столько не плакала, как в этой хижине. Я оплакивала своих мертвых родителей, себя, малыша, Крегара и то, что я вот-вот потеряю.