Мы обнимали друг друга еще с минуту. Затем она отклонилась, ее глаза блестели, голос дрожал:
— Это просто дерьмово, понимаешь?
Я сморгнула собственные слезы.
— Понимаю, сладенькая. Понимаю.
— Я думала, что понравилась ему.
— Понимаю, — повторила я.
Ее голос стал тихим, лицо исказилось от боли.
— Он назвал меня уродиной.
— О, милая. — Мое сердце болело за нее. — Этот парень был засранцем. Но большинство засранцев могут быть очень обаятельными.
Она усмехнулась, ее глаза широко открылись.
— Кому ты рассказываешь.
Маленькая улыбка появилась на моих губах.
— Ты понравилась бармену.
Она вздохнула.
— Да, ну, я и это испортила.
Я покачала головой.
— Я так не думаю. — Затянув Эллу внутрь, я закрыла за нами дверь и повела ее к кухне, взяла клочок бумаги с верха холодильника и передала его ей. — Он попросил меня отдать тебе это, но я понимала, что тебе было не до него в ту ночь.
Ее симпатичные глазки сузились от растерянности. Она развернула листок и молча прочитала.
Глаза Эллы расширились, я потрясла ее руку и спросила возбужденно:
— Что там написано? — Я умирала, так хотела знать. Держать у себя эту чертову бумажку на протяжении двух дней и не прочитать ее — было настоящей пыткой.
Ее брови взметнулись вверх.
— Ты не читала ее?
— Нет! — Я снова ее затрясла. — Скажи мне!
Маленькая улыбка озарила ее лицо.
— Здесь написано...— у нее перехватило дыхание, — ...ты достойна большего. — Она свернула листок и засунула его в задний карман, абсолютно бесстрастно.
Я моргнула.
— И это все?
Она кивнула.
— Это все.
— Нет номера?
Она медленно покачала головой.
— Номера нет.
Я молчала с секунду, прежде чем выплюнуть ругательство:
— Ну это же дерьмо собачье!
Она невесело усмехнулась.
— А ты его винишь? Я пришла в бар, в котором он работает, бессовестно к нему клеилась, а затем, не прошло и десяти минут, как меня трахал едва знакомый парень в грязном туалете. — Она опустила лицо от стыда. — Такого рода поведение не кричит человеку о том, что это его единственная.
Я положила руку ей на плечо.
— Ты допустила ошибку. Все так делают, Элла. Люди учатся на своих ошибках. Я знаю, что в твоем случае будет так же.
Она кивнула и проговорила безэмоционально:
— Конечно.
Я прищурилась, потому что действительно задумалась над тем, что могло бы ее приободрить. Мои губы растянулись в улыбке, когда я взяла ее за руку и отворила входную дверь. Пройдя через коридор, я постучала в дверь напротив своей.
Элла спросила осторожно.
— Эм-м, а что мы делаем?
Дверь отворилась, и за ней стоял Терри, на его голове была повязка, которая придерживала зачесанные назад волосы, а лицо было покрыто белой маской. Он посмотрел на нас обеих и счастливо ахнул.