— Выпей это, мармеладка, — проворчал он и аккуратно, так чтобы ни к чему не прикоснуться, устало осмотрел мою квартиру, как будто старомодность была заразной.
— Что...— ты здесь делаешь? — Сколько...— сейчас времени? — Что... — за фиолетовая грязь в этом стакане?
Было так много вопросов и так мало времени.
Он прислонился к моей кухонной столешнице.
— Ну. — Он посмотрел вниз на столешницу, широко раскрыв глаза и спохватившись, отстранился от нее, отряхивая свою футболку, которая доходила ему до бедер. — Я знаю, что ты никогда бы не попросила, и после того, как ты сказала, что идешь тусоваться сегодня вечером, я подумал, что мог бы помочь тебе выбрать подходящую одежду, прежде чем уйду на работу. — Он любезно улыбнулся, наклонился вперед и прошептал: — Всегда пожалуйста.
Я не была уверена, был ли это сарказм или нет. Черт, я даже не знала, знал ли сам Терри, был ли это сарказм или нет.
Я открыла рот, чтобы ответить, но моя мама всегда говорила, если ты не можешь сказать что-то приятное, тогда просто закрой рот. Он положил пальцы под мой стакан в моей руке и приподнял его к моему рту.
— Пей. Протеин. Полезен.
Поднося стакан к носу, я понюхала. Затем сделала глоток. Не так уж плохо. Я сделала еще один глоток.
Терри обошел меня и проследовал прямо ко мне в спальню, бормоча:
— Спальня здесь? Отлично! Приступим.
Терри прошел ко мне в комнату, отдергивая занавески. Когда солнечный свет ворвался в комнату, я поборола в себе желание зашипеть и спрятаться под кровать. Затем Терри повернулся. Он открыл рот от ужаса, что меня до смерти напугало. Теперь уже проснувшись, я подпрыгнула и ошеломленно завопила:
— Что? Что?
Он закрыл свой рот обеими руками и пробубнил:
— Ох, сладенькая, — он звучал разочарованно. — Что это такое?
Я оглядела свою спальню и пожала плечами.
— Что?
Он строго указал на мою кровать.
— Это! — Он медленно сделал три шага в сторону моей кровати и лишь кончиками пальцев поднял мое одеяло в цветочек.
Я ответила, растягивая слова так, будто он задает вопрос с подвохом.
— Мое стеганое одеяло.
Он посмотрел вниз на старомодный цветочный принт, прежде чем спросить с издевкой:
— Ты восьмидесятилетняя старая дева, которая шьет одеяла из лоскутков все выходные напролет в доме для престарелых?
Только чтобы позлить его, я скрестила руки на груди, аккуратно, чтобы не пролить жижу, находящуюся у меня в стакане, и дерзко ответила:
— Да.
Он нахмурился, затем осмотрел меня сверху донизу, прежде чем констатировать:
— Ты хорошо выглядишь для своего возраста, Миа. — Затем он отвернулся от моей кровати и заявил: — Просто... нет! Мы исправим это!