Из этого, однако, следует и другой важный вывод. Язык намеков и недомолвок может быть уделом лишь определенного замкнутого круга, вне которого он теряет смысл. Стало быть, каноны устного общения, созданные власть имущими, способствуют сословной разобщенности, закрепляют классовую сегрегацию.
Во многих
отношениях англичане одновременно самый вежливый и самый неучтивый народ в
мире. Их вежливость произрастает из уважения к человеческой личности и
поощряется природной доброжелательностью.
Их неучтивость же - более сложное
чувство, представляющее собой смесь подозрительности, равнодушия и неприязни.
Объяснение этой неучтивости, как и многих других английских черт, может быть
найдено в классовой структуре английского общества: в той опасности, которую
представляет для этой структуры что-либо не совместимое или не гармонирующее
с ней. Всякий, чье положение или чьи запросы угрожают структуре классового
общества, получает резкий отпор; ибо до тех пор, пока он не представил
приемлемые верительные грамоты, незнакомец подозревается в том, что он просит
больше, чем ему положено, хочет занять не то положение, которое ему подобает,
или выдвигает требования, не имея на то оснований. Нигде не встретит такого
гостеприимства человек, которого ждут: нигде не получит такого холодного
отпора нежданный незнакомец, тем более если его одежда или выговор выдают его
сомнительное социальное положение.
Генри
Стил Комманджер (США),
"Британия глазами американцев" (1974).
Английская вежливость - это не просто
учтивость; это непревзойденное искусство. Она всегда была в руках правителей
безотказным оружием для одурачивания того класса, который эти правители
считали нужным обманывать. В этой стране умеют так же неумолимо закручивать
гайки, как где-либо еще. Но даже когда вас сгибают в бараний рог, весь этот
процесс облачен в такую обходительную форму, что вы как бы не догадываетесь о
своей участи.
Одетта
Кюн (Франция),
"Я открываю англичан" (1934).
Изысканную и безукоризненную вежливость
верхушки английского общества часто связывают с девизом "положение
обязывает". Но мне она представляется своего рода врожденным
инстинктом классового самосохранения.
Верхние классы в Британии не всегда были
вежливы с теми, кто стоял ниже. Когда они обладали сильной властью, они могли
позволить себе быть резкими и надменными. Я подозреваю, что они стали более
вежливыми, когда почувствовали, что власть начинает ускользать из их рук, - и
сделали это, чтобы выжить как класс, способный править и дальше если не