— Мы с Тадаллом тоже… Госпожа, я… я ничего не значу для вас? Мы вам не нужны больше? Вы только и говорите о том юноше! Это так больно… — его слёзы резанули по сердцу.
— Донни… — растерялась я. А ведь действительно, все мои любимые наверно так и считают! Что они не нужны мне, что я живу одним только провидцем.
— Простите меня! Я позволил себе слишком много! — униженно склонил он голову. Я молча сидела, плакала и осознавала, как сильно обидела своего лунна. И Тадалл… Он ведь тоже так думает.
— Я… ещё свяжусь с вами… — связь прервалась, — Я хочу побыть одна! Там есть свободная комната?
Рашш провёл меня на второй этаж, показал аккуратную спальню в голубых тонах. Я отшатнулась. Донни…
— Он поймёт, Таи… Мы смогли, и он сможет.
— Рашши… Это сильнее меня! Едва я вспомню его, я уже не властна над собой… Простите меня! За всё!
— Поспи! Утром мы подумаем, что делать дальше! Мы решим с Дилоосом, как остановить шторм.
Я долго крутилась в кровати, никак не спалось. Я привыкла ощущать тёплое тело мужа, какого-нибудь из многих моих мужчин. Мысли крутились вокруг Тассиля. Что я знаю о нём? А вдруг он ещё более ревнив и капризен, чем Фотоас? И откажется от меня… Надо быть готовой ко всему. А мой Донни и мой паук… Я люблю их, пусть знают это! Сосредоточилась, всю свою силу направила на единение с ними. Открыла глаза и ахнула!
— Госпожа? — вопросило голубое чудо, укачивая Сионниса.
— Донни! — заплакала я от радости. Мы влетели друг другу в объятия так быстро, что проснулся сын. Я расцеловала нашего малыша, прошипела ему колыбельную, добавила каплю сил, чтобы заснул. В проёме двери, то есть за шкурой, откинутой сильной рукой, застыл чёрной статуей Тадалл, — Я больше не могу без вас!
Донни унёс малыша в другую комнату, вернулся. Оба стояли молча, не пытаясь меня обнять или поцеловать. Я растерянно мялась на шкуре босыми ногами.
— Вы не любите меня? Я-я… уйду тогда… Не могу вас винить за это…
Попятилась к стене, собрала силы на обратный переход, замерцала золотыми искрами. Чёрная рука словила уже исчезнувший силуэт.
— Моя богиня… — и мой паук прижал меня к себе, жадно вдохнул мой запах, зарылся в мои волосы руками. Сзади трепетной ланью, дрожа всем телом прижался лунн. Мы втроём плакали от избытка чувств: я — от того, что разлуку перенесла как оказалось легче, чем они, но сейчас вся тоска по ним навалилась в одночасье! А они просто свыклись с тем, что меня нет, что я далеко. Они только могли ловить отголоски моих чувств: удовольствия, горя, радости.
— Тише, тише, детей разбудим… — шептала я как в лихорадке, а мои брошенные мужья сводили счёты за свои обиды. Лунн играл с моим самым чувствительным местом, я слабо стонала и плавилась в его руках. Тадалл вглядывался в меня своими золотисто-жёлтыми глазами, впитывал мою любовь и ласку. Я ласкала его естество и любовалась его красивой антрацитовой кожей, гладила ягодицы, живот.