— Извращенец… — улыбнулась я в его губы, моя рука поползла за его ремень. Я нашла его… Ирнанн уже не сдерживался: развернул меня лицом к принцу, снял с меня штаны и вошёл весь и сразу! Бог смерти он и есть бог смерти! Любить свою женщину среди могил — самый кайф! От моих слов он ещё больше завёлся, камень скрипел и крошился под моими пальцами, а крик отразился эхом от стен.
На дрожащих ногах, кое-как натянув одежду и пригладив волосы, я подошла к сумке, небрежно выброшенной нами. Она обиженно вякнула что-то, я даже не особо удивилась, это же моя сумка! Цветок, защищённый магией, был жив и сейчас так благоухал, что в склепе тут же стало невероятно свежо!
Чтобы приготовить отвар, нужна вода и котелок! Но мы пойдём другим путём! Я сформировала шарик воды, поместила туда фронасс, вскипятила воду. Она приобрела приятный фиолетовый оттенок. Теперь я буду поить этим принца. Ой! Надо ведь крови добавить! Моя кровь красивой золотой спиралью улеглась в шар. Я залезла в гроб, села на принца верхом. Ирнанн давился смехом. Шикнула на него, глаза Уншеда жадно следили за мной.
— Ты отвлекаеш-шь! — прошипела я, ощущая все его мечты. Да, я бы тоже хотела, чтобы подо мной был не холодный юноша-сайн, а горячий, возбуждённый райши! Но я обещала своим супругам, что попытаюсь спасти их друга!
— Прости, наэйни! Ничего не могу с собой сделать! — его руки гладили мои волосы, скользнули в вырез майки, стали сладко нежить мои соски. Боже! Сволочь божественная! Как я буду скучать, когда его не станет…
Вот так, поминутно закатывая глаза от сладкой неги, я и поила принца своей кровью с отваром фронаса. Чтобы он глотал, подняла его голову. Сколько мы так сидели, лежали, не знаю. По моим ощущениям, уже очень долго! Ласки Ирнанна сделали своё тёмное дело: я ёрзала на принце, как на углях! Мои стоны, крики и собственно движения тазом на бёдрах Фотоаса привели к закономерному результату — принц открыл глаза и увидел меня. Мои глаза, освещённые страстью, алые губы, открытые в беззвучном крике — вот, что он увидел. Глаза принца, серебристые, дымные, как свет луны в полнолуние, отражённый гладью воды, оглядели меня всю, обласкали. Не зная меня, моего имени, не спрашивая ничего, и ни о чём, он нагнул меня к себе и поцеловал. Я со стоном припала к нему.
Я кусала губы принца, смешивая нашу кровь. Он споро раздел меня и вошёл весь. Боги… Что ж они все такие… здоровые! Мои всхлипы и стоны безумно нравились ему, не прошло и пары минут, как он излился в меня долгим потоком.
— Золотая Богиня! Лооро сказал правду! — прозвучал в тишине его звонкий, мелодичный голос.