После снятия (отмены) принудительного лечения жителей Украины переводили в единственную в УССР специализированную больницу г. Днепропетровска. Нам не удалось получить доступ не только к медицинскому архиву этой больницы, но даже к ее картотеке.
Приступая к работе, мы располагали сведениями о пострадавших от психиатрии жителях Украины, предоставленными международным фондом «Женевская инициатива в психиатрии». Список включал 127 человек. Все они были привлечены к уголовной ответственности, им предъявлялось обвинение по политическим статьям или в религиозной пропаганде. Все они, в связи с «психическим заболеванием», были признаны невменяемыми и направлены на лечение в специализированные психиатрические больницы системы МВД. О большинстве из них никаких сведений, кроме фамилии и имени, не имелось. Процессы миграции и эмиграции затрудняли поиски. Несколько человек вообще категорически отказались от встречи, и мы не сочли возможным использовать их биографические данные без их согласия. Нам удалось получить медицинские и юридические архивные сведения о тридцати трех пострадавших. Пятеро из них эмигрировали, здоровы и благополучны до настоящего времени. Об одном рассказал его близкий друг — депутат парламента, с четырьмя мы встретились. Шестеро умерли. С одним мы успели встретиться незадолго до его смерти, психическое состояние пятерых было оценено по архивной медицинской документации. После подробной беседы психиатра и психолога с двадцатью пятью пострадавшими заполнена специально разработанная анкета. Все, с кем мы беседовали непосредственно, вначале крайне неохотно соглашались встречаться с нами и рассказывать о своей жизни, им было тяжело вспоминать о прошлом. О каждом из тех, с кем мы общались, о драматизме их судеб, многообразии жизненных коллизий можно написать отдельную книгу. Мы же хотим проанализировать их жизненный путь и вскрыть причины, по которым психиатрические больницы превратились для этих людей в концлагерь.
Кто же они, наши украинские диссиденты, прошедшие по психиатрическому этапу? Возраст (на момент привлечения к уголовной ответственности) тех, кого мы непосредственно интервьюировали, колебался от 16 до 56 лет. Вместе с тем нельзя сказать, что их антисоветские взгляды объяснялись только незрелостью, бравадой и бунтарскими настроениями, присущими молодости. Группа людей в возрасте до 30 лет по численности не превышала группу более старшего возраста (только четверым, привлеченным к уголовной ответственности, было менее 20 лет: двое учились в школе, двое — в институте). Все они — люди незаурядные, стремившиеся получить образование, изучавшие иностранные языки, юридические науки, математику, выпускники либо еще студенты педагогического института или различных факультетов университета. Поэтому их протест против существующей действительности был обусловлен определенными взглядами, мировоззрением, которые не только формировались под влиянием близкого окружения, но и были следствием желания разобраться, понять, определить для себя систему собственных жизненных ценностей. Все они слушали зарубежное радио, много читали, в том числе и самиздатовскую литературу. Их нежелание смириться с неприглядными фактами окружающей действительности в редких случаях и только вначале носило характер стихийного протеста, а затем перерастало в стойкие убеждения.