Для одного из посетителей, пытавшегося преодолеть препятствия на пути борьбы с преступностью, это закончилось серьезным служебным конфликтом и направлением на медицинское освидетельствование с участием психиатра из-за того, что он, как было сказано в документе, «несмотря на умение оперативно выполнять поставленные перед ним задачи, в последнее время стал обнаруживать изменения в характере: вспыльчив, позволяет себе высказывать самостоятельное мнение». Когда уволить правдоискателя по служебному несоответствию и по состоянию здоровья «через психиатрию» не удалось, а желания добраться до коррумпированных небожителей у него (несмотря на разнообразные многочисленные намеки быть разумным и оставить свои намерения) не поубавилось, была применена очередная мера воздействия: фабрикация статьи уголовного обвинения.
Находясь под следствием, он был уволен из системы внутренних дел, а тогдашнюю психологически понятную утрату равновесия, т. е. стрессогенный эмоциональный срыв, очень быстро соединили с упомянутыми выше «изменениями в характере». В итоге диагноз: «Шизофрения, параноидная форма». Вскоре после этого уголовное дело прекратили по отсутствию события и состава преступления. Психиатрический диагноз остался {«В зоне, как обещали, не сгноили. Спасибо, что не убили, но сумасшедшим все же сделали. Осталось писать мемуары, но кто поверит бреду сумасшедшего о мафии советского периода?!»)
И хотя психическая полноценность автора будущих мемуаров все же была удостоверена, однако к их написанию он еще долго, наверно, не приступит, так как не исключено, что его служебный сейф пополняют материалы о мафии современного, постсоветского, периода.
Сложившаяся государственная система давила не только тех, кто ее якобы разрушал, распространяя сведения, порочащие государственный строй. Она давила и тех, кто действительно охранял ее безопасность, загоняя людей в тупик неразрешимых нравственных противоречий. Как-то мне доверили сокровенное: «Я разочаровался в жизни. Я плакал, когда понял, кто есть кто, и во имя чьих интересов я боролся совсем не с теми преступниками». Для некоторых оставался только один выход из нравственного тупика — самоубийство.
Человек, полностью (и рационально, и эмоционально) идентифицирующий себя с кем-либо или с чем-либо, не выдерживает, когда подвергается критике или терпит крах предмет его идентификации. Например, система, которой он беззаветно служил, не догадываясь о порочных сторонах ее политики. В силу этого человек может вынести себе смертный приговор, так как считает себя виновным в преступных действиях организации, которой отдал всю жизнь, не осознавая страшного смысла своего дела, и привести этот приговор в исполнение.