Спонтанные эмоционально-поведенческие проявления не сдерживались сознательными защитными установками, но и не отличались некритичной обнаженностью мыслей и переживаний, содержание которых было психологически естественным и понятным. Учитель откровенно рассказывал о том, что в последнее время появилось чувство усталости от жизни («наверно, старею»), снизилась работоспособность («раньше мог работать по ночам, теперь устаю»), изменился характер («не могу терпеть, когда упрекают»). Из-за этой, упомянутой вскользь, особенности не удалась попытка создать семейные отношения (упрек или замечание задевали эмоциональные раны самооценки, что по- прежнему было для Учителя психологически болезненным). Осталось общение с друзьями, которых немного, и только искренняя уверенность в своей правоте, по его словам, дает силы жить. Серьезность и самоирония в самооценке нейтрализовали лояльное отношение Учителя к своей участившейся вспыльчивости, тем более, что его объяснения не выглядели самооправданием: «Реагировать лучше. В себе все держать хуже».
Душевная боль нередко выражается в конфликтном поведении, ее трудно вынести. Это мифические герои могут обладать недюжинной силой. А если ты обычный человек?…
Необходимо иметь много сил, чтобы восстановить живую связь с реальной жизнью. Очень часто львиная доля их расходуется на поиск выхода из замкнутого круга бюрократических бумажек, которые оказываются препятствием не менее труднопреодолимым, чем бронированные двери тюрьмы или спецпсихбольницы. Очутившись в кольце хоровода формальных отписок, которые будто бы сговорились между собой, человек, как правило, сперва терпеливо и с надеждой дожидается, когда наступит прихотливый перерыв в этом вечном движении. Потом, хотя и гораздо реже, пытается справиться с ним — чтобы голова не пошла кругом. Приходится учиться доказывать очевидное, опровергать вымышленное, дополнять упущенное, устранять противоречия, искать затерявшееся, выделять главное, учитывать второстепенное и т. д. и т. п. В итоге под влиянием обстоятельств человек постепенно приобретает специализацию контролера и ревизора. Иногда, незаметно для себя самого, он становится, можно сказать, своеобразной частной инстанцией по надзору (с тяжелым, въедливо-уличающим и вредным характером), которой трудно угодить.
Речь идет не о тех людях, которые легко присваивают мелкому недостатку ранг смертного греха, и не о тех, для чьего характера хождение по мукам (или продолжение их в виде хождения по инстанциям) является счастливой встречей с родной средой обитания. Речь идет о ситуационных акцентуациях характера и о ситуационной актуализации акцентуаций характера в обстоятельствах, провоцирующих возобновление неизжитых психологически травмирующих переживаний, происхождение которых связано с оскорбительной для достоинства человека формой непринятия его субъективно-значимых ценностей. В таких случаях уместно говорить о психологической травматизации вследствие навязанной человеку необходимости использовать заведомо стрессогенные для него способы восстановления утраченных живых связей с реальностью. По этой причине может случиться, что даже свершившееся чудо получения нужной бумаги с решающей подписью и солидной печатью еще нескоро возвратит человеку прежнее ощущение этих живых связей с жизнью.