Витя долго молчал, глядя в пустой и холодный экран телевизора с таким напряжением, будто там происходили какие-то важные события.
— Но ведь это нехорошо. — Похоже, Витя впервые за весь вечер растерялся. — С ее стороны…
— С ее стороны это самое настоящее хамство! — отрезала Нина. Многолетняя работа в торговле выработала у нее скорость и четкость мышления. Она не задумывалась, как Витя, над тем, какое слово произнести, как назвать того или иного человека, как оценить его поступки. — И однажды я ее поперла. О! — Она обхватила лицо жесткими ладонями и горестно покачалась из стороны в сторону. — До сих пор удивляюсь, как мне двести шестую не припаяли за злостное хулиганство, до сих пор понять не могу… Приходит эта попрошайка, увидела у меня на витрине коробку конфет, не успела я убрать, не успела, всегда убирала перед ее приходом, а тут оплошала…
— Увидела она коробку конфет, — напомнил Витя.
— Ну что — увидела и в сумку тут же ее сунула. К этому я привыкла, стерпела. Пообедала наша побирушка. Ладно. А жрать здорова, ох здорова! Иной мужик столько не умнет. Опять же кой-чего ей на тарелку не положишь, все отборное… Ну ладно, увидела у меня в буфете чешское пиво. Попросила. Пока я бутылку давала, вторую она сама ухватила. И что-то еще ей на моей витрине приглянулось, уж не помню что… И знаешь, Витя, как пелена глаза затянула. Со мной такое было при первых родах — вроде в своем уме, а ничего не понимаю, ничего не вижу. Но сейчас еще хуже — чувствую, злость во мне клокочет, выхода ищет и никак мне с этой злостью не справиться. У тебя бывает такое?
— Когда как, — уклонился Витя от ответа.
— И так странно — вроде я даже рада, что собой не владею, вроде мне легче от этого. Как если бы ответственность на кого-то другого переложила, а сама делаю что хочу — такое чувство накатило.
— Да, кажется, я могу себе представить, что было дальше. — Витя снял очки и начал тщательно протирать их накидкой для кресла.
— Не можешь! — хрипловато рассмеялась Нина. — Не можешь, — повторила она без улыбки. — Она то попросит, я протягиваю, она на это глаз положит, я протягиваю… Потом спрашиваю, не хотите ли томатного сока? Говорит, не возражаю. Я беру банку, наполняю стакан, хорошо наполняю, без недолива, и с разгону в харю ее ухоженную да разрисованную.
— Ты очень плохо воспитана, — сказал Витя. — Я всегда тебе это говорил, но сейчас убедился еще раз.
— Ты не знаешь, как я воспитана. Я вырвала у нее из рук сумку и… по чем попало. Она в крик, ко мне бегут, но подойти боятся! Дама в двери, я за ней, она чешет по улице, а я на ходу все колочу ее по спине сумкой… Вернулась в столовую и ревела до закрытия.