Песте оказался сильнее духом.
— Не знаю, что и сказать, донна Белончини, — задумчиво проговорил он. — Бог дурака — случай, судьба же — покровительница женщин, и она права, помогая именно тем, кто не в состоянии о себе позаботиться. Но мне-то что за резон в неё верить?
Синьора окинула мессира ди Грандони новым похотливо-восторженным взглядом. Было похоже, что всё, что ни обронил бы шут — казалось ей перлом остроумия. Грациано обменялся мученическим взглядом с Портофино и горестно вздохнул. Тут какой-то прыщавый коротышка с лоснящимся лицом поторопился подойти к донне и оттащил её в сторону. На вопрос кто он, Чума только вздохнул, но оказавшийся рядом Портофино сообщел, что это постельничий герцога Джезуальдо Белончини.
Альдобрандо Даноли подумал, что он и сам теперь прекрасно понимает причины неприязни мессира Джезуальдо Белончини к шуту Песте.
В которой Песте продолжает кривляться, а Альдобрандо Даноли по-прежнему задаётся горестными вопросами
Видимо, Доном Франческо Марией епископу была назначена аудиенция, потому что все служители церкви и сам герцог вскоре исчезли в его покоях. Придворные же разделились на группы, и в каждой шёл свой разговор. В одной судачили о визите папского посланника, и аудиенцию епископа связывали именно с ним, в другой — тихо сплетничали о Джованне Монтальдо, хотя историю дуэли Соларентани с её супругом толковали вкривь и вкось. Потом разговор перешёл на похождения какой-то Виттории Торизани и её связи с казначеем Дамиано Тронти, но в тоне девиц, осуждавших подругу за безнравственность, проступала почти нескрываемая зависть. В компании у камина тихо говорили о предстоящем паломничестве герцогинь к старому Скиту около Фонте Авеллана, основанному Сан Пьердамиани и приютившему в своё время великого Данте.
— Кто такая Виттория Торизани? — тихо спросил Альдобрандо Чуму. Он никак не мог вспомнить, где уже слышал это имя.
Тот искренне удивился.
— Зачем она вам? — он выследил в зале юную пышнотелую особу, напоминающую сдобный пончик, и показал на неё Даноли глазами. — Это сестра нашего кравчего Беноццо, — продолжил он, — мне всегда казалось, что её мозги являют собой нечто вроде хлебного мякиша, однако Тронти, её любовник, уверяет, что девица весьма образована и знает до дюжины весьма причудливых выкрутасов, кои удивят и Аретино.
Альдобрандо теперь вспомнил, что шут рассказывал ему о том, что брата синьорины подозревали в отравлении борзой, и поспешил перевести разговор, тем более что увидел нечто странное. «А кто стоит рядом с синьориной Торизани, худенькая такая, в зелёном платье?» «Иоланда Тассони, — с готовностью просветил его шут, — фрейлина герцогини, особа с острым носиком и острым язычком, но с не очень-то острым умом и уж совсем плоской грудью. Насчёт попки некоторые спорили, но, те, чей взгляд остёр и проникает за потаённое, утверждали, что сзади красотка ничуть не лучше, чем спереди. Если поглядеть на зелёную сливу, можно ведь высказать вполне обоснованное предположение, что она кислая, но некоторые норовят зачем-то в этом убедиться, пробуют — и наживают понос…»