А потом на мой затылок легла твердая ладонь, и поцелуй стал еще более настойчивым и глубоким.
Я совсем отчаялась и уже мысленно приготовилась к поражению, но внезапно де Фосс что-то сделал, и мне стало на удивление… хорошо. Так тепло, спокойно, словно я не лежала на полу в компании отъявленного хама, а оказалась в объятиях сильного, заботливого и умеющего потрясающе целоваться мужчины.
Прокатившая по моему тела волна удовольствия оказалась столь острой, что я непроизвольно выгнулась и застонала. Забыв обо всем, прильнула к мужчине ближе, не желая больше ни воевать, ни бежать от него со всех ног.
Словно почувствовав, что я не способна сопротивляться, его рука перестала давить на мой затылок. Его губы больше не причиняли боли, а стали на удивление мягкими и нежными, хотя мне всегда казалось, что Райв де Фосс на такое по определению не способен. Его дыхание обжигало мне кожу, заставляя трепетать от невероятного, захлестывающего с головой чувства единения. И от мысли, что сейчас он не сражался за силу, не тянул из меня последние капли… а почему-то беззастенчиво их возвращал. Через плотно прижатые губы. Ставшее нашим общим дыхание. Через легчайшие прикосновения, из-за которых меня бросало то в жар, то в холод…
Ошеломленная этой странной магией, я даже не заметила, как начала ему отвечать. С наслаждением зарывшись ладонями в темные волосы, настойчиво притянула к себе. Переплетя его пальцы со своими, с силой сжала, отчаянно борясь с желанием их поцеловать… и опомнилась только когда снаружи что-то грохнуло, а встревоженный голос лорда Лайса крикнул в пылающий проем:
— Эй! Вы там живые?!
* * *
Секундный ступор, мгновенное осознание, совсем уж мимолетное сожаление… и мы с де Фоссом почти отпрянули, растерянные и ошеломленные одновременно. Наверное, именно поэтому он чуточку запоздал разомкнуть объятия и с престранным выражением воззрился на мою вытянувшуюся физиономию. Но когда я возмущенно дернулась, тут же исправился и, демонстративно разведя ладони в стороны, холодно потребовал:
— Слезь с меня.
— Щас! — мгновенно ощетинилась я и из вредности взобралась на него, как на диванную подушку. С ногами. — Сам меня уронил, сам и поднимай!
— Как скажешь, — процедил маг, делая круговое движение кистью, отчего меня мигом сдуло поднявшимся ветром и отбросило к окну, едва об него не расплющив.
— Хам! — прошипела я, в последний момент ухватившись за занавеску.
Мужчина молча поднялся, привел в порядок помявшуюся рубашку и с достоинством отвернулся, попутно погасив разгулявшийся в кабинете огонь. А как только дверной косяк перестал полыхать всеми оттенками алого, внутрь тут же засунул нос обеспокоенный рыжик.