И я даже знала, как это сделать. Лишь бы только хватило сил…
— Гори, — сами собой шепнули мои губы, а обращенная ладонью вниз рука привычным жестом потянулась к ближайшему валуну. — Гори, моя лилия! Я тебя призываю!
Я привычно сосредоточилась, призывая тот самый цветок, который некогда выбрала в качестве питомца, но лилия, послушная мне до последнего лепестка, на этот раз не отозвалась. Более того, я даже присутствия ее не почувствовала и только через несколько мгновений сообразила, что, как и у любого мага, мой магический дар был тесно связан с физическим телом. А тела-то как раз и не было!
И что теперь? Может, попробовать использовать дедушкин дар? С минами же у меня как-то получалось справиться?
Я снова протянула руку, одновременно представляя, как удерживающий меня на месте валун обращается в пыль, и опять ничего не произошло: проклятый камень по-прежнему стоял как влитой и даже вида не показал, что собирается разваливаться. Только свечение вокруг него на краткий миг стало ярче, а затем снова потускнело, словно зачарованный булыжник сожрал мою силу и даже не заметил.
— Можешь не пытаться его подвинуть, — пренебрежительно фыркнула госпожа Цицелия, заметив мои движения. — Круг тебе не по зубам. Он с десяток таких, как ты, удержит.
Я в отчаянии сжала кулаки.
Но ведь должен быть хоть какой-то выход?! Не бывает такого, чтобы совсем не осталось вариантов!
— Замечательно, — промурлыкала ведьма, танцующим шагом приблизившись к саркофагу, который снова начал потихоньку светиться. — М-м-м-м, а накопитель-то почти полон. Осталось подождать совсем чуть-чуть, пока он заберет у твоих друзей остатки магических сил, так что посмотри на них, милая, в последний раз. Больше ты их не увидишь прежними.
Я вздрогнула, неожиданно обнаружив, что скованные заклинанием маги начали стремительно меняться. И прерывисто выдохнула, обнаружив, что волосы Лайса прямо на глазах стали седеть, а лицо начало покрываться морщинами, как если бы вместе с магической силой ведьма высасывала из него жизнь. Сам он как-то усох, сгорбился, с явным трудом удерживаясь на ногах. И всего за несколько мгновений из цветущего молодого мужчины превратился в устало сомкнувшего веки старца, который в конце концов не выдержал свалившейся ему на плечи тяжести и с тихим вздохом опустился на колени.
Рядом с ним так же безвольно опустился на пол и де Фосс. За это время он тоже посерел, похудел, осунулся. Правда, до дряхлого старика ему было далеко, но набрякшие под глазами мешки, резко обострившиеся, как у тяжело больного, черты лица и пролегшие вокруг рта скорбные складки говорили сами за себя.