хотя бы ушла неопределенность. Последнее, что изначально запомнил, ее
попытки поцеловать меня. Затем я упал на кровать, а дальше провал.
– Изначально? – от волнения отец нервно пощелкивал ручкой, сбивая
меня с мысли.
– На днях я вспомнил, как она снимала с меня рубашку. Есть
подозрение, что Вероника просто воспользовалась моим состоянием и
выставила все в выгодном для нее свете.
– Вот только не надо искать здесь крайних. Зачем бедной девочке это
нужно?
– Бедной? – злобно фыркнул я. – Да эта девочка, на протяжении
нескольких лет пыталась соблазнить меня.
– Что? Не может быть, – шокированный моими словами отец даже
оставил в покое ручку, отложив ее на край стола.
– Еще как может. Но у меня все равно нет никаких доказательств. Да
и сам я не уверен в своей невиновности, поэтому не стану преждевременно
обвинять девушку. Для меня самое главное – вернуть доверие Арины.
Остальное играет лишь второстепенную роль.
– Как ты можешь так говорить? Благодаря тебе девочки обе лишились
сестринской любви.
– О какой к черту любви ты говоришь? – гневно перебил я отца. – Нет
ее между девушками, любящими одного и того же мужчину. Да еще и в том
случае, когда одна из них готова на все, чтобы получить желаемое.
– Я даже представить не могу, что должно произойти, чтобы Арина
тебя простила. Не знаю, как нужно любить…
– Я не могу потерять ее, она вся моя жизнь. Ради нас я готов бороться
хоть с самим дьяволом.
Но чувствую, что бороться мне придется с любимой женщиной.
*********
Обмотав волосы сестры вокруг ладони, я с силой потянула ее вниз к
полу. В ответ она пыталась дотянуться до моей шевелюры, но благо, что
мне пришло на ум сделать утром «дульку».
– Отпусти, психичка! – закричала Вероника и толкнула меня ладонью
в живот.
Отпихнув ее от себя, полыхающими яростью глазами уставилась на
взлохмаченную и не менее взбешенную сестру. Мы обе не замечали
пребывающих в ступоре родителей, которые впервые в жизни не понимали,
что делать со своими дочерьми.
– Больше не смей приближаться ко мне. И не попадайся на глаза, если
не хочешь, чтобы я повыдергивала твои крашеные патлы.
Меня всю трясло от гнева, желание ударить сестру, причинить ей боль
было до жути пугающим. Я боялась саму себя в этот момент, поэтому
хотела убраться отсюда куда подальше.
– Конечно, я понимаю, почему ты так злишься. Великая любовь,
которой все завидовала, – с сарказмом прошипела она, – на деле оказалась
фальшивкой. Как и ты, впрочем.
Я то ли засмеялась, то ли заплакала от ее слов. Подойдя к Веронике,