Но я лишь бросил недолгий взгляд на эту поэзию народной резьбы по дереву – я смотрел в гору, на далекую, недостижимую для меня вершину. Я ждал.
И дождался. На вершине что-то едва заметно блеснуло. Сначала я даже подумал, что мне показалось, но блеск повторился, затем еще раз, а потом… казалось, сверкающий на солнце ледник дрогнул, словно оплавляясь от яркого солнечного света. Как в замедленной съемке, я смотрел, как часть ледника с кажущейся неспешностью начинает сползать вниз.
Это была горная лавина, огромная масса снега, льда и камня, набирающая скорость вниз по склону. Она двигалась прямо на меня, но я не мог даже пошевелиться, чтобы уйти с ее пути. Я знал, что кто-то беспечно столкнул камушек, вызвавший эту лавину, и теперь она мчится, чтобы похоронить меня в этой долине без отпеваний и надгробных речей. От ужаса – а это по-настоящему ужасно – видеть, как огромная, стремительно теряющая свою белизну и приобретающая все более темный грязно-серый цвет масса мчится прямо на тебя, разрастаясь каждую секунду, – все замерло в моей груди, но я по-прежнему не мог сделать совершенно ничего для того, чтобы хоть как-то спастись. И вот лавина уже рядом, вот она проносится мимо, обрушиваясь на сказочный домик и разнося его в щепки, в мелкую труху. Меня обдает градом щебня и льда, что-то больно бьет меня по рукам, плечам, щекам… а через минуту все затихает. Долина передо мной похожа на застывшее озеро лавы; его грязевая поверхность слегка подрагивает. О том, что здесь когда-то стоял «пряничный домик», напоминает лишь торчащая из этой грязи конская голова, расщепленная надвое сильным ударом. А я смотрю на себя, на свои руки и вижу, что я весь в грязи, что на кулаках содрана кожа, словно после драки, и кровь смешивается с этой влажной грязью. Болит плечо, бедро и грудь, лицо саднит, словно после бурана, но я жив, жив и не ранен. Но почему-то совсем этому не рад, словно лавина унесла с собой что-то очень дорогое.
С этой мыслью я и просыпаюсь. И тут же слышу приятный женский голос:
– Дамы и господа. Наш самолет произвел посадку в аэропорту Лос-Анджелеса. Местное время тринадцать часов двадцать четыре минуты. Температура двадцать восемь градусов по Цельсию.
Ремень безопасности должен быть застегнут до выключения табло «Застегните ремни».
Приносим свои извинения за причиненные неудобства при посадке, связанные с местной зоной турбулентности.
От имени экипажа благодарим вас за то, что вы воспользовались услугами авиакомпании «Аэрофлот». Мы будем рады новой встрече с вами!
В отношении путешествий люди делятся на три категории. Одни одержимы страстью к передвижениям, их хлебом не корми, дай увидеть новые места. Другие, наоборот, привязаны к родным пенатам, и в дальние дали их калачом не заманишь. А третьи к перемене мест относятся равнодушно и перелет на другой континент воспринимают так же спокойно, как поездку в метро от шоссе Энтузиастов куда-нибудь в Новогиреево.