Горожане. Удивительные истории из жизни людей города Е. (Матвеева) - страница 55

А вот другая девочка – она занимается хореографией во Дворце пионеров и смотрит в окно. Через улицу ломают старый особняк, как бы захватывают за углы и тянут в разные стороны, а дом не хочет разрушаться, терпит до последнего, пока наконец не выдерживает… Такой красивый розовый дом, удивляется девочка, зачем его решили сломать? Порушили бы лучше старые бараки у них во дворе, где ей не разрешают гулять…

Ещё инженеру снились чёрные тюльпаны на пороге бывшего дома.

Снились разговоры о том, что царские бриллианты замурованы в стенах – и то, как один впечатлительный мальчик увидел однажды золотую конфетную фольгу, воткнутую в дыру между кирпичами. Закричал на всю улицу:

– Сокровище!

Хуже всего было, когда ему снился угрюмый старик, бродивший по Вознесенской горке и за пару пива рассказывающий, как он убил царя. В честь того старика потом назвали улицу.

Город, навещавший Ипатьева в его пражских снах, ничем не напоминал старый Екатеринбург, из которого он уехал когда-то давно в тяжкой славе без вины виноватого. Там были широкие улицы, многоэтажные дома, памятники, руками указывающие путь к коммунизму… Всё, что он помнил, исчезло – и даже мазутная речка Мельковка скрылась в коллекторе. Одно лишь оставалось неизменным – его старый дом, тот особняк, который он выбирал для жизни, а выбрал – для смерти. Дом этот выглядел внушительнее, чем был на самом деле, – инженер шёл анфиладой бесконечных комнат и даже там, во сне, понимал, что будет идти так вечно, пока не умрёт.

1, 3,4 Николай Коляда – со сцены за письменный стол

2, 5 Старик Букашкин (Евгений Малахин) – превращение инженера

Год 1988, лето «две восьмёрки». Двойная бесконечность, как будто одной мало! В шестнадцать лет уж чего в избытке, так это именно бесконечности – сразу две ленты Мёбиуса стоят на страже интересов растущей души. Точнее, не пускают эту душу туда, где ей хотелось бы оказаться – желательно вместе с телом.

Родители уже устали с пей бороться – да, мы тоже были когда-то молодыми, но не до такой же степени! У тебя и так всё есть: отдельная комната, двухкассетный магнитофон, который то и дело взрывается дурными голосами, пугая соседей. (А папа за стеной – Шопена на фортепиано.) Есть варёные джинсы – ткань как небо в перистых облаках, есть последнее лето перед десятым классом – и перистые облака в голове.

И ещё – город, который был все эти годы заколдованным чудищем, состоял из школы, дома, маминого-папиного университета, музыкалки при Доме офицеров, – начал вдруг меняться на глазах, как будто его поцеловал нужный человек в нужное место. Новые люди приносят новые знания и показывают новые здания.