Белла испугалась: иди скорей, а то уедешь!
– Я и так уеду! – улыбнулся Иосиф. – Вот это место – моё. А вещи у проводников припрятал, сейчас принесу.
Поезд разгонялся, а Белла никак не могла поверить – неужели Иосиф сделал это для неё? Втайне он перевёлся из Томска в Ленинград, в ЖМИ – Женский медицинский институт.
– Да ты подожди смеяться! Название сохранилось, а принимают туда давно уже не одних только женщин.
Но она смеялась не над ним, а от радости.
И вновь поезд шёл слишком быстро – ну что такое три дня, когда рядом с тобой любимый человек?.. За окном вдруг появился Ленинград, а дальше жизнь пришпорила коней и понеслась с такой скоростью, какую Белла и представить себе не могла. Они с Иосифом поженились, он успел окончить институт, а она прервала обучение, потому что забеременела. В 1925 году родился Эрик, потом – Людмила. Доучивалась спустя несколько лет, и любимый Ленинград стал для неё теперь всё-таки чужим городом: на такой смотришь, как на картину в музее, любуешься, не пытаясь присвоить. В сердце Беллы главное место на долгие годы занял Свердловск – город, где она была счастлива.
Эрику было года три, когда на пороге вдруг появился незнакомец.
– Мам, к нам солдат пришёл! – закричал сынишка. Смотрел на гостя с обожанием – его с ранних лет завораживала военная форма.
Солдатом оказался Коля Заболоцкий – шинель подпоясана ремнём, армейская служба пройдена. Кашеваром был, а теперь будет заниматься одной только литературой. Рассказывал, что знаком с Маршаком.
Маленький Эрик вдохновенно повторял незнакомое имя, в котором тоже звучало что-то несомненно военное, марширующее:
– Маршак, Маршак!
Заболоцкий писал Белле все эти годы – и она отвечала на его письма, а он потом говорил, что её конверты пахнут сосновым лесом. Но после той встречи переписка утихла. Белла, конечно, знала, что её друг стал выдающимся поэтом, как впоследствии узнала и о том, что в 1938 году его осудили по делу об антисоветской пропаганде.
Она встретилась с ним ещё только один раз, и встречу ту вспоминать тяжело.
Было это после войны, в Москве, в 1949 году. Эрик тогда учился в Московской академии художеств, в стране шла борьба с космополитизмом. В Ленинграде осудили Ахматову и Зощенко, в Свердловске на роль парии назначили члена Союза писателей, детского автора Беллу Дижур, а с ней вместе – ещё двух писателей-евреев (больше в свердловском отделении попросту не нашлось). К Иосифу, ставшему к тому времени замечательным врачом-отоларингологом, перестали обращаться пациенты – ну как же, «дело врачей»! И даже в самых незатейливых, бытовых разговорах Белле приходилось выслушивать откровения вроде того, каким поделилась с ней однажды дальняя знакомая: