Меня волновала любая книга, в которой были бы Слова. Но на пожелтевших, а кое-где и изорванных страницах не сыскалось даже близко похожего на то, чему когда-то давным-давно папаша – тогда еще не пьющий и редко играющий в кости – пытался меня обучить. Помнится, он, тыкая пальцем на строчку, рассказывал:
– Все вестницы нашего народа обучены Словам, и в тебе есть задатки, чтобы научиться различать их. Твоя бабка была вестницей, понимаешь?
– Что это такое? – вопрошала я, ерзая на стуле. – Магия? Я попаду в академию?
В дни, когда мамаша выводила меня из Затопленного города наверх, я видела академию, стоящую на вершине холма, и представляла, как ступлю в двери, как обучусь какому-нибудь волшебству и заживу себе припеваючи.
– Это магия, но она струится внутри тебя, – поправлял папаша. – Слова направляют нас по верному пути. Ты читаешь между строк. Наш народ всегда был мудрее прочих, именно потому боги разрешили нам видеть в книгах чуть больше, чем видят другие. Тому, кто обучен читать Слова, покорится весь мир. Видишь ты их тут?
Иногда я взаправду различала нечто среди малознакомых букв, и тогда мне приходилось проговаривать увиденное, повторять его по слогам. Но ни в коем случае не вслух – Слово пугалось, как смешной таракан, если его произносили при ком-то третьем, даже папаше. Буквы расползались, теряясь в строчках. Разумеется, через несколько минут я забывала то Слово, которое читала, – в детской голове не держались ненужные ребенку вещи. Что толку мне было от этих Слов? А папаша огорчался, бубнил, что если уж Слово заговорило, то нужно его запомнить и сложить в цепочку, чтобы потом составить предложения.
Ну а потом папаша запил, спасаясь от несправедливости в стакане с разбавленной водкой, и о Словах более не вспоминал. И я о них позабыла: когда до одури охота кушать, об ином думать не получается.
Теперь же я обложилась книгами с верхней полки первого стеллажа (лучше смотреть по порядку, чтобы не запутаться), листала их, но не находила ни единой буквы, которая загорелась бы, заставила бы обратить на себя внимание.
Бесполезно. Солнце высоко поднялось над гарнизоном, и первый колокол оповестил о завтраке.
Что я делала неправильно?
Злые слезы подступали к глазам. И когда первая слезинка, скатившись по щеке, рухнула на страницу, внизу той высветилось золотым. В глазах начало рябить; текст расплылся, чтобы собраться воедино. Внутри меня что-то зажглось, и я прочла простое: «Рана». И тотчас почувствовала опустошающую усталость, словно одно Слово высосало из меня весь дух.
Я отложила книгу, потерла кулаками глаза.