– …пожар на Роук-стрит, вы слышали? В газетах пишут, что в тюрьме обрушилась целая стена и заключенные разбежались по городу! Как чумные крысы! – экспрессивно жестикулировала поэтесса. В пальцах был зажат мундштук с погашенной сигаретой – курить в моей кофейне было не принято, но отделаться от привычки держать табак поблизости Эмили Скаровски никак не могла. – Бромли скоро захлебнется в преступлениях, помяните мое слово!
– Ну, дорогая, я не думаю, что… – начал было ее супруг, но умолк под насмешливым взглядом журналиста.
– Возможно, миссис Скаровски и права, – заметил с нарочитой небрежностью Луи ла Рон. Под этим звучным псевдонимом его знала вся столица, но вот раскрыть настоящее имя этого ловца сенсаций не представлялось возможным, будь ты даже настоящий детектив. – И дело вовсе не в количестве сбежавших преступников. Говорят, их всего-то десяток проскользнул на свободу. На наш многотысячный Бромли – капля в море. Но вот кое-кому может прийти в голову идея, что его проступок спишут на сбежавших заключенных, – загадочно закончил он, поглядывая на собеседников поверх очков. Я совершенно точно знала, что стекла в них простые и Луи носит их, только чтоб придать серьезности своему образу.
– Полагаете, нам следует быть осторожнее? – взволнованно переспросил Гарольд Арч, младший сын полковника Петера Арча.
– Осторожность никогда не помешает, – пожала я плечами. – Даже в самое мирное время всегда есть место досадным случайностям.
– А еще говорят, что от судьбы не уйдешь, – добавил свое веское слово в беседу сам полковник.
И разговор обратился к возвышенным материям, столь бесполезным, сколь и любопытным.
За час до полуночи, проводив за порог последнего гостя, мы начали постепенно готовить кофейню к завтрашнему дню. Вечером, среди своих, разница в происхождении исчезала, и я протирала полотенцем столы наравне с Мэдди.
Выпив напоследок по чашечке горячего шоколада, чтобы лучше спалось, мы начали расходиться. Первой поскакала по ступенькам Мадлен – на верхний этаж кофейни, который мы целиком переделали под комнаты для молодой девушки. Весьма богатые апартаменты по нашим временам, но будь моя воля, все они – и Георг, и Роуз, и Мадлен поселились бы в особняке Валтеров. Ведь этих троих я могла бы, не покривив душой, назвать своей семьей.
Но у миссис Хат и Георга давно была своя жизнь, а девочке нравилось жить над кофейней. Мэдди категорически отказывалась спать ниже чем на втором этаже – отчего, никто не знал, а она, конечно, молчала.
Затем отправилась в кэбе к своему уютному домику в Ист-хилл миссис Хат. Остались только мы с Георгом.