– И чем дело закончилось? – с замиранием сердца спрашивала я. Неужели подозреваемая?
– Уволили дурочку, разумеется, – цинично пожимала плечами Филис. – А потом бедняжка то ли отравилась сама, то ли уехала к тетке в Гемсбург. По крайней мере, больше мы о ней не слышали.
И так заканчивалась большая часть историй.
Ближе к половине девятого я едва не столкнулась с Эрвином Калле. Он был бледен, как сама смерть, но весьма оживлен. Похоже, ему тяжело приходилось в этом зале, среди афиш, с которых смотрел Патрик Морель, среди разговоров о тех днях, когда актер был жив… Но Эрвин держался.
– Леди Виржиния, я узнал одну неприятную вещь, – сообщил он мне громким шепотом, подозрительно оглядываясь по сторонам. Гости, разумеется, были увлечены своими беседами, на нас никто внимания не обращал – что такого, если хозяйка вечера остановилась перекинуться словечком с очередным скорбящим? – Похоже, пропала невеста Пэтси. И, боюсь, она мертва. Мне в руки попал адрес, где она проживала, и я наведался туда. Хозяйка жилья, похоже, пребывает в полнейшем неведении. Она жаловалась мне, что та девушка задерживает плату, а когда я внес задолженность, любезно вручила ключ. Так вот, в квартире стоит ужасный…
Что стояло в квартире невесты Мореля, я так и не узнала, потому что внезапно раздался звон бьющегося стекла, женский визг и разговоры как обрезало. Театрально-выразительная тишина длилась мгновение, а потом какой-то мужчина крикнул зло:
– Да что ты понимаешь в этом! Именно такой смерти он и заслуживал!
– Никто не заслуживает смерти, тем более такой.
А этот волнующий низкий голос я уже узнала. Филис Макнайт.
– Одну минуту, мистер Калле, – натянуто улыбнулась я остолбеневшему художнику и, одернув юбки, поспешила к месту разгорающегося скандала.
Отыскать его было нетрудно – гости будто бы нарочно выстроились ровным кружком, жадно наблюдая за сварой. Луи ла Рон быстро-быстро строчил что-то в записной книжке, карандаш порхал над страницей, словно живой. Я представила, как завтра в газете появится заметка – «Бывшие коллеги Мореля не сошлись во взглядах на его смерть» – и мне стало мерзко.
Впрочем, будущую статью ла Рон обещал обсудить со мной.
– Добрый вечер, господа! – громко произнесла я, проталкиваясь к спорщикам. – Святые небеса, мисс Макнайт, вы так бледны – может, вам стоит присесть там, в уголке, и освежиться фруктовым соком? Официант принесет вам бокал. – Я сделала знак одному из «слуг» – кажется, Лайзо. Тот подскочил и замер в полупоклоне рядом с актрисой. Филис Макнайт мгновенно поняла намек и, благодарно склонив голову, последовала за Лайзо. Многие мужчины невольно провожали ее взглядами. Широкие шелестящие юбки, неправдоподобно тонкая талия, гордо выпрямленная спина и тяжелые, блестящие, словно навощенные, локоны, ниспадающие на плечи, – оскорбленное божество, а не земная женщина. – Пока глубокоуважаемая мисс Макнайт отдыхает, не могли бы вы прояснить, что здесь произошло, мистер…? К сожалению, не помню, есть ли ваше имя в пригласительных списках…